— А если я не приду?
— После свадьбы твой муж захочет забрать тебя подальше от отца, а тот не позволит, и из-за этого наложит на зятя проклятье, отбирающее здоровье и счастье. Но ты же не любишь их обоих, правда?
— Не люблю, — она погрустнела, пряча за печалью радость.
— Вот и хорошо, — Марен наклонилась и подняла с пола какую-то металлическую коробочку. — Ты обронила. Снова твой отец колдовать надумал. Глянь, капитан, не представляешь, сколько бед принесет она тому, кто ее присвоит.
— Капитан?! — восхищенно воскликнула девушка.
— А что, не похож, красавица? — он ухмыльнулся.
— Вы пиратский капитан, — Тайра уже даже не удивлялась. — А на вашем корабле есть женщины? Женщины на корабле не к добру…
— Есть женщины. Женщины тоже капитанами бывают. Я не с одной такой знаком.
— Потом поговорите. Пойдем, Ярош. Тут нам больше нечего делать.
Марен бросила железную коробочку в кружку на столе. Хлюпнув, коробочка утонула. Когда дочь колдуна будет мыть посуду, она найдет вместо заколдованной вещи золотую монету с изображением Восточной бухты.
Городок просыпался. На улицах еще не было людно, но на площади собралась толпа. Казнь обычно назначают до рассвета, только сегодня палачи почему-то задержались.
Судили четверых. Глаза парня потускнели от боли, он был ранен. Рядом с ним на коленях стоял по пояс раздетый немолодой русоволосый мужчина; на его спине изгибалось ветвями вытатуированное дерево. И две коротко стриженые женщины, похожие между собой. Руки обеих связаны, а одежда почти одинаковая — черная, кожаная. Взгляды сестер опустошило отчаяние.
Судил преступников темно-русый мужчина, одетый как министр. Только откуда взяться настолько важному человеку в маленьком городке? Но этот высокий мужчина, которому лишь немного за сорок, действительно был имперским министром, звали его Феофаном. Обвинения в запрещенных чарах падали в тишине.
Феофан размеренным шагом шел на скорую руку сколоченным помостом, останавливаясь перед каждым осужденным, будто отпуская им грехи колдовских умений. Синяя мантия не придавала ему облик властного министра, сейчас он больше походил на священника. И только многолучевая рубиновая звезда на золотой цепочке выказывала, какой властью он в действительности наделен.
Ярош не хотел смотреть на казнь осужденных: заклятая птица с янтарными глазами пророчила ему судьбу, не лучшую, чем у этих несчастных. Взгляд пирата плыл над толпой растерянных людей и остановился на бледной Итане. Увидев капитана, она отвернулась, пряча слезы. Светло-русые волосы гадалки спутались, веки все еще ярких зеленых глаз опухли, ведь остаток ночи она горько проплакала.
