— Подтяни-ись!
Казаки и ухом не вели. Сбитые на затылки папахи из шкур молодых барашков со свисающими набок белыми курпеями открывали высокие загорелые лбы, молодецки ухмыляющиеся лица как бы нагло показывали, кто стал хозяином в бывшей непобедимой наполеоновской империи. На перехватывающих черкески узких наборных поясах свободно покачивались длинные кинжалы с небольшими ножами рядом. По обеим сторонам грудей, как зерна в кукурузном початке, блестели в газырях медные гильзы патронов. Но жители находящегося посередине реки Сены острова Ситэ — центра французской столицы — при виде диковатого на первый взгляд воинства ускорять шаг не спешили, они еще пребывали в разморенном послеобеденном состоянии. Да и оккупанты докучали не здорово — не хватали первого встречного за грудки, не наезжали конями, не отбирали сумки с продуктами. Они словно подчинялись древнему, тоже имперскому, правилу: завоеванное еще пригодится самим. Изредка из горстки своеобразно одетых пешеходов метнется злой взгляд какого-нибудь молодого задиры, или засветится лукавая улыбка юной особы, и снова молчаливо кивающие в такт шагам в большинстве раскрытые головы покоренной нации.
— Глянь, какая ла фам, — разбитной светловолосый урядник кивнул мерно качающемуся в седле черноглазому соседу на спешащую навстречу девушку в широком светлом платье и красной безрукавке. — Я как-то встречал ее недалече от нашего постоя, ишь, как задницей виляет, чистый иноходец.
— Какой ла фам, когда до ла фили еще не доросла, — обернувшись на голос, упредил дружка-соседа станичник с передней лошади, на вид постарше. — Вишь, вместо сисек алычиные упырья торчать.
— Это ей оборки на грудях дигните портят, — не согласился с ним напарник, такой же молодой казак, что и его дружок. — А ежели присмотреться скрозь фасоны, то все при ней, как оружье при казаке.
Девушка, ощутив на себе внимательные взгляды бравых и крепких парней, оглянулась на идущего чуть позади нее долговязого молодого человека, затем откинула за спину густую метлу светлых волос и раскрылась в приятной улыбке, подсвеченной жемчужными зубами. Сновавшие из-под подола платья носки красных туфелек начали выскакивать помедленнее, свободный конец широкого красного пояса по узкой талии сильнее закачался в разные стороны, за волнистыми лентами воланов на одежде четче обрисовались бугорки небольших грудей. Она выделила из всего строя уже виденного ею не единожды подтянутого казака и послала ему воздушный поцелуй.
