Полного понимания базовых политико-экономических механизмов до сих пор нет. Например, широко распространен миф о том, что рынок умер или же умирает>2. Почему? А потому, что возрастает роль планирования. Это действительно так, но логика этого утверждения не лучше вывода о том, что раз бег трусцой полезен для здоровья, то плаванием не стоит заниматься вовсе — как будто нельзя заниматься и тем, и другим. Планирование во многом определяет направление развития рынка, управляет этим процессом, а не подменяет рынок собой; в корпоративной практике планирование используется для повышения эффективности деятельности компании. Подъем большого бизнеса также не свидетельствует об упадке рынка. Два экономиста-марксиста, вопреки ожиданиям не ищущие доказательств такого упадка, пишут: «Большие корпорации вступают в отношения друг с другом, с потребителями, с рабочей силой, с более мелкими предприятиями главным образом через рынок»>3. Необходимость лучше понимать рыночные системы стала еще более очевидной с 1950-х годов, когда Югославия и до некоторой степени Венгрия перешли к социалистической рыночной системе.
Широко распространенное представление о том, как функционирует либеральное демократическое правительство, — это не миф, а неверное понимание сути данного механизма. Если не принимать во внимание несколько аналитических работ о группах интересов, демократическая теория вообще не оставляет места коммерческим предприятиям. Для американского законодательства корпорация является «индивидуумом»; во всех демократических рыночно ориентированных системах корпорации и другие коммерческие предприятия участвуют в политике. Корпорации доводят до сведения законодателей свои потребности и предпочтения с той же скоростью, что и отдельные граждане. Но эти фиктивные индивидуумы выше и богаче, чем все мы; у них есть такие права, которых нет у нас. Их политическое влияние отличается от влияния рядового гражданина и затмевает его. Поэтому демократическую теорию нужно дополнить, чтобы учесть то, что мы будем называть привилегированным положением бизнеса.
На деле мы так плохо понимаем либеральную демократию, что не знаем, почему либеральная демократия возникла не во всех странах, а только в рыночно ориентированных (по этому вопросу экономисты и политологи не написали ничего, кроме нескольких эссе умозрительного характера)>*. Связь между рынком и демократией является во многих отношениях поразительным историческим фактом. Мы не поймем до конца сущности рынка и демократии, если не сможем дать объяснение этой связи.
