Это письмо создало для меня огромное затруднение: с одной стороны, человек тонет и сознание требует помочь ему, с другой стороны, — я в Москве человек новый, у меня мало знакомых, моё имущественное положение столь же прочно, как весенний снег… Я не знал, что делать: магазин абсолютно не в состоянии оплачивать такого сотрудника, которому обязательно нужен 150-рублёвый заработок; все, кого я спрашивал о какой-нибудь должности для Девятнина, давали только отрицательные ответы. Я с огорчением написал ему об этом и посоветовал не торопиться с увольнением. Но мой совет отложил решение только на несколько месяцев, о чём я напишу позже.
Возвращусь к своему магазину, как он жил во втором полугодии своего существования. Хотя клиентура с каждым днём увеличивалась, мы видели, что только собственный журнал может полностью укрепить дело. Я решил обязательно выпускать журнал в Москве, если получу официальное разрешение. С этой целью я посетил много типографий, предлагая им приобрести эсперантские буквы. Все большие типографии не хотели даже слышать этого, но я нашёл наконец одного владельца маленькой типографии вблизи магазина, который согласился заказать вдобавок к имевшимся латинским буквам недостающие буквы с надстрочными знаками, если я пообещаю печатать в его типографии не только журнал, но и книги. Я пообещал и стал хлопотать об официальном разрешении издавать в Москве эсперантский журнал под названием "Ла Ондо дэ Эспэранто" /волна Эсперанто/. Но и в этот раз, как прежде в Казани, я получил отрицательный ответ. Отказ мотивировался отсутствием в Москве цензоров, знающих язык Эсперанто. Поскольку я твёрдо решил издавать журнал, то послал в Министерство внутренних дел в Петербурге протест на отказ, написав, что состав государственного учреждения не может ограничивать права граждан, что по октябрьскому манифесту 1905 г. я имею право издавать любой журнал и настаиваю на осуществлении своего права. Вскоре московский полицмейстер получил телеграмму министра, обязывающую удовлетворить мою просьбу насчёт журнала, если было отказано только из-за недостатка цензоров. Свидетельство о разрешении было выдано.
Теперь мне надо было позаботиться о реализации своего права. Принимая во внимание опыт безуспешной попытки издавать журнал в прошлом году, я решил, что редакционный комитет журнала никак не может быть многолюдным. Мы ведь в прошлом году только о названии журнала спорили несколько заседаний. Чтобы не повторить ту же историю, я пригласил для работы в редакции только одного человека — секретаря Московского общества эсперантистов Р.Е.Менцеля. Хотя он ещё был юношей и учился в Московском университете, но будучи по природе очень серьёзным и хорошо знающим, кроме Эсперанто, несколько других языков, из которых немецкий был для него вторым родным языком, он представлялся самым хорошим кандидатом на должность секретаря редакции. На моё предложение занять этот пост он охотно согласился и таким образом редакция нового журнала была образована.
