— Не отходи от меня, пожалуйста, — попросил Андре, набирая чей-то номер на своем новеньком аппарате. Старый сгорел вместе с машиной на парковке в Авиньоне. Я думала, что Андре звонит этому Юсуфу, с которым мы вчера успели встретиться. Я должна была посмотреть на него до того, как довериться в вопросе о встрече с Одри. Решила — посмотрю на него и тут же все пойму. Организовал вчерашнюю встречу Андре. В итоге передо мной предстал пожилой, с сильной проседью, ухоженный мужчина восточной внешности, в дорогом костюме, с хорошим маникюром, с портфелем из качественной кожи. Каждая деталь его гардероба кричала о том, что он адвокат, человек серьезный и успешный. Становилось ясно — Юсуфу пришлось пробиваться сквозь косые взгляды демократичной Европы, что явно было непросто. Мятные таблетки не перешибали до конца его несвежее дыхание, которое отличает людей нездоровых. Юсуф был изношен, но сохранил внешнюю оболочку настолько хорошо, насколько это было возможно. Скорее всего успех пришел к нему только недавно, уж точно — во второй половине жизни. Возможно, вместе с семьей Шараф, родителями Одри. Несмотря на все это, адвокат не вызывал антипатии, скорее уж жалость, сочувствие. Хотя сам он, наверное, предпочел бы мою антипатию.
Теперь я стояла рядом с Андре, ждала Юсуфа, но вместо него к нам подошел Марко — в стильном деловом костюме, с сумкой на длинном ремне, висевшей на плече. На запястье красовались дорогие часы. Дыхание Марко было свежим, несмотря на то что он явно не спал этой ночью — интересно, которой уже по счету. Он выглядел уставшим, под глазами залегли мешки. На войне есть такое понятие — неизбежные потери среди мирного населения, и в данном случае Марко как раз можно было отнести к этой категории. Я не ожидала увидеть его здесь и растерялась. Смутившись его присутствия, я за каким-то лешим принялась говорить о том, как сочувствую, что его невеста оказалась таким исчадием ада. Марко кивал, дожидаясь, когда же иссякнет поток моих нелепостей. Он был спокоен, хотя и бледен. Когда я наконец умолкла, Марко посмотрел на Андре.
— Я привез вам документы, — сказал он и протянул конверт. — Просто хотел побыть здесь, пока вы…
— Я понимаю, — кивнула я. Невозможно осуждать человека за то, что он любит кого-то, за то, что его выбор оказался неверным. Да и делаем ли мы вообще этот выбор? — Конечно.
— Я очень рад, что вы понимаете меня, Даша. У меня сейчас такое странное чувство, что все, что я знал в жизни, оказалось ложью. Как будто я провалился в другую матрицу, и все говорят на неизвестном мне языке. Меня, кажется, осуждают и даже сторонятся. Все считают, что я должен был знать, видеть, не мог не догадываться. Но я не догадывался! Даже не подозревал, понимаете? Все было просто идеально! Да вы откройте конверт, Даша. Не слушайте вы меня! — воскликнул он в нетерпении, явно желая сменить тему. Я раскрыла конверт — там лежали какие-то бумаги на французском, справка с моей фотографией. Я вдруг поняла, что это означает.
