— У меня есть ключ, — невозмутимо заметил Андре. — И потом, я хочу видеть тебя сейчас…
— Если ты приглядишься, то заметишь, что я стою прямо перед тобой.
— Без одежды! — добавил он, стягивая мою гротескно туристическую футболку на бок так, чтобы оголилось плечо. Я не шевелилась, позволяя этому медленному вторжению набирать обороты.
— Нравится мне… нравится, когда ты голая по квартире ходишь… А где же моя пицца? — пропела я, вспомнив смешную песенку, но Андре посмотрел на меня с непониманием.
— А при чем тут пицца?
— Так в песне поется. Ты ее не слышал?
— Песню про пиццу? Нет, миновала меня такая честь, — рассмеялся Андре, а его руки продолжали стягивать мою футболку.
— Между нами лежит бесконечный культурный разлом наподобие того, что разделяет землю у водопада Виктория. Ты говоришь по-русски, но не думаешь, как я, — изрекла я с умным видом, когда второе плечо было так же безжалостно оголено. Растянувшийся ворот моей футболки опасно затрещал.
— Не будь так в этом уверена, — обиделся Андре, хоть я и чувствовала, что обида была деланой. — Что во мне не так?
— Ты другие мультики смотрел, тебя никогда старушки у подъезда не обсуждали. Ты не читал Гончарова только потому, что его задавали в школе. Тебя учили по-другому, чему-нибудь и как-нибудь.
— Онегина коверкаешь? — прошептал Андре, оттягивая футболку еще ниже. — А теперь ты можешь перестать умничать и выделываться?
— Никак нет, — рассмеялась я. — После такого дня мне только и остается, что умничать и выделываться. Или свихнуться, проведя всю оставшуюся жизнь в лечебнице для душевнобольных.
— Откуда, кстати, ты взяла такую омерзительную одежду? — Андре продолжал говорить, но спустил растянутую донельзя футболку чуть ли не до талии, так что она теперь выполняла роль смирительной рубашки, прижав мои руки к корпусу. С усилием стянув ткань еще ниже, Андре высвободил мою грудь и с удивлением склонил голову, рассматривая использованный мною в качестве белья купальник. — И это тоже.
— Девушке приходится довольствоваться всякой дрянью, если ее молодой человек оставляет ее в номере голой, без одежды, разве нет? — протянула я самым назидательным тоном. Андре расхохотался, а затем потянул за веревочные узлы на топе. Секунда — и Андре склонился, его губы завладели моей грудью, а я хотела уже только одного, — чтобы он завладел мной целиком.
* * *
Андре не спешил, наслаждаясь каждой минутой этой ночи, когда нам обоим — впервые за долгое время — ничто не угрожало. Первая настоящая ночь для нас двоих после проведенных в липких объятиях страха, превращавшего любую тень в призрак женщины в черном. Фильм ужасов со мной в главной роли, театральная сцена, на которой я оказалась, сама не подозревая об этом.
