- Арбуз, который я принес – не всякий! – возмущенно ответил Григорий. – Это – совсем особенный арбуз. Здоровеннее этого арбуза ты не видал за всю свою жизнь!..
Костя невольно улыбнулся, и впервые за последние две недели Ирина Александровна увидела на его лицо отсвет солнечного Катиного настроения.
«Боже мой!.. Боже мой!..» - вновь воскликнула Ирина Александровна мысленно.
- А он сладкий?.. – спросил Костя. – Этот ваш особенный арбуз?..
- Если только он окажется не сладким, мы метнем его с балкона!
- С балкона?..
- Вот именно, с балкона! Обратно продавщице, у которой я его купил!
- Но, если он большой и тяжелый, мы его, наверное, не докинем!..
- Ничего, мы поднатужимся!.. – с неподражаемой гримасой заявил Григорий.
И тут Костя засмеялся. Пусть и не так, как обычно смеялась Катя, но с ее чудесными серебряными интонациями.
Глазам Ирины Александровны сделалось горячо. Стараясь чтобы ее голос звучал непринужденно, она сказала:
- Я лично надеюсь, что арбуз нас не разочарует. Но, может быть, до арбуза мы уделим немножко внимания и фаршированной курице?..
- Чем фаршированной?.. – быстро спросил Григорий.
- Болгарским перцем! Сладким…
- Хм!.. Российская курица, фаршированная болгарским перцем… Это очень даже патриотично. И, одновременно, интернационально!..
Ничего такого особенно не было в этой его очередной шутке, к тому же не такой уж и остроумной. Однако выдал ее Григорий с новой гримасой, настолько забавной, что Костя опять засмеялся.
- Прекрасно! – сказал ему Григорий. – У нас с тобой удивительно тонкое чувство юмора.
- Да уж!.. – сказала Ирина Александровна, чтобы хоть что-то сказать.
Костя смеялся. И это было гораздо лучше, чем видеть его неживое лицо и слушать равнодушный голос.
Ужин удался на славу, и с первой же минуты принял такой семейно-непринужденный характер, как будто Григорий и в самом деле был… в самом деле был их частым гостем. Отдавая должную дань и курице и арбузу, он ухитрялся много говорить и шутить, вызывая уже не просто смех, а взрывы безудержного хохота у Ирины Александровны и Кости.
Незаметно наступил вечер. Всеми овладело ощущение, что пора прощаться. Кто-то должен был сказать об этом первым.
Ирина Александровна вздохнула.
- Ну вот… - начала она, нерешительно улыбнувшись.
И вот тут Григорий быстрым движением положил ей на руку свою ладонь и сказал:
- Я знаю, знаю, что ты хочешь сказать! Мол, прекрасный был вечер, и все такое, но уже скоро ночь, и всем пора бай-бай!.. У меня другое предложение…
