Аня понимала, понимала.
И все равно, много-много раз, в течение нескольких последующих лет, ей очень хотелось вернуть то замечательное время. Но это было не в ее власти…
Зато те дни как будто вернули их обеих, Аню и Катю, на два года назад, когда они встретились впервые, когда они обе еще были маленькими девочками и получали огромное удовольствие от своих безмятежных игр.
Каждое утро каждого дня той необыкновенной, незабываемой недели начинался с того, что Дарья Петровна с огромным удовольствием и умилением наряжала Аню в красивое платье, завязывала ей банты, и Аня принималась ждать Катю, которая никогда не заставляла себя ждать. Подруги смеялись от радости, и, повертевшись, чтобы показать и рассмотреть свои наряды как можно лучше, приступали к делу. Правда, Ане всякий раз хотелось обнять свою подругу и расцеловать ее, но почему-то ни разу они с Катей не обнялись и не расцеловались в эти дни.
И ни разу в эти дни Ане почему-то не приходило в голову предложить Кате прогуляться к пруду, как будто и прогулки к пруду, и сам пруд, и купания в нем попали под негласный запрет. Пожалуй, так и было, только запрет этот был настолько тонкий и основательный, что спрятался где-то очень глубоко, и Аня его даже не осознавала.
И – никаких предчувствий, никакой тревоги, никакого ожидания перемен. Безмятежность, вновь полная безмятежность, как два года назад, и удивительное, безбрежное счастье, наполнявшее каждую минуточку, каждое мгновение той неповторимой недели.
Пожалуй, единственной странностью тех дней было то, что время от времени откуда-то веяло потоком свежего воздуха, как будто бы от взмаха огромных крыльев, даже если на улице было полное затишье. Поток воздуха был настолько ощутимым, что в прическах Аня и Кати трепетали банты, и тогда подруги с улыбкой смотрели друг на друга, но ничего не говорили, как будто все было понятно и так.
Много позже, снова и снова просматривая записи тех дней, Аня замечала это трепетание бантов, и этот быстрый обмен понимающими взглядами, и тогда она с замиранием сердца шептала себе: «Вот!.. Вот оно!.. То самое, то самое…»
И ей опять делалось покойно и легко, как бывало в те дни, когда они с Катей строили свой самый большой, самый лучший кукольный домик.
Впрочем, это было позже, гораздо позже…
Еще в те дни Ане очень хотелось танцевать. Чаще всего это случалось, когда взрослых не было рядом.
Аня включала какую-нибудь плавную музыку и принималась кружиться перед Катей в самых грациозных, самых причудливых фигурах импровизированного танца, посвящая этот танец ей, только ей одной.
