Бизнесмен вздрогнул. Голос раздался совсем близко, но не в комнате.
«В коридоре стоит», — догадался Никита.
Щупая руками стену, направился к выходу. Чем ближе подбирался, тем отчётливее чувствовал вонь. Желудок принялся бунтовать. Гной, блевотина, испражнения, немытое тело — всё перемешалось в этом адском коктейле. Вновь послышался шорох, а после тихие-тихие удаляющиеся шаги. Эту совокупность запахов он чуял в коридоре, когда пытался удрать. Выходило, что существо его избило, не дало совершить побег. А ещё оно прекрасно ориентировалось в темноте.
Никита вернулся к дальней стене. Нащупал угол и как можно сильнее попытался в него вжаться. Ноги сами подогнулись. Бизнесмен грохнулся задом о землю, обнял колени. Где-то далеко раздалось «Ы-ы-ы-ы». После тишина. Плотная, непроглядная, живая. Казалось, протяни руку, и она ткнётся в ладонь.
«В могиле сижу», — подумал Никита, и сердце забилось чаще, ладони вспотели. Дыхание участилось, в груди защемило от чувства надвигающейся опасности. Горло сдавило, будто чья-то огромная сильная рука взяла шею в захват. Стало не хватать воздуха, глаза заслезились. Он ещё сильнее прижал колени к груди.
— Ы-ы-ы-ы! — раздалось совсем рядом.
Бизнесмен вздрогнул.
— Чт-то т-тебе н-надо? — начал заикаться он.
— Ы-ы-ы-ы!
Удаляющийся шорох. Теперь ясный и отчётливый, словно существо прекратило таиться.
«Обход владений, — решил Никита. — Проверил все ли на месте».
Шорох внезапно прекратился. Существо остановилось где-то неподалеку. Громко, натужно высморкалось.
— Ы-ы-ы-ы — вновь произнесло оно.
Бизнесмен боялся представить, куда попал, но версии сами собой лезли в голову. Воображение живо нарисовало историю, как во время Великой Отечественной, когда немцы шли с огнём и мечом, жители деревни спрятались в лесу. Начали рыть землянки и обнаружили подземные ходы. Немцы попытались их выкурить, но тщетно. О прежнем мире жители деревни постепенно забыли. Старое поколение, кроме одного долгожителя, умерло, а новое, родившееся под землёй, думает, что так и надо жить. Птичий переклич сохранился с тех пор, как они партизанили, прятались от немцев. Со временем трансформировался в речь.
— Чушь какая-то, — хмыкнул Никита. — Не может такого быть!
Но мозги упорно твердили, что может. Иначе, как всё объяснить? Старичок говорит на русском, как на родном. И по местному, птичьему, тоже болтает.
— Господи! — пробормотал бизнесмен бессознательно. — Что же это?! За что?!
— Ы-ы-ы-ы! — послышалось совсем рядом спустя несколько секунд. — Ы-ы-ы-ы! Ы-ы-ы-ы! Ы-ы-ы-ы! Ы-ы-ы-ы! — раздалось последнее предупреждение, а после донёсся удаляющийся шорох.
