В поликлинике | страница 2
— Му-гу, — тройной подбородок нехотя шевельнулся. Потом вдруг весь подобрался, оживился и дружелюбно заговорил: — Видите ли, меньшому сегодня пять лет стукнуло, а я вот тут сижу…
— Да что вы, целых пять?! — перебила его старушка. — Сколько же их у вас?
— Четверо! — не без гордости ответил подбородок и еще сильнее подобрался, став ненадолго двойным.
— Неужто четверо?! Так это же настоящее счастье. Только, знаете… Простите, как ваше имя- отчество?
— Федор Иванович.
— Очень приятно. Просто по-царски звучит. Олимпиада Вениаминовна…
«Ну точно, чокнутая, — подумал мужчина, и подбородок его снова отвис. — Разве такая пропустит?»
— Так вот, дорогой Федор Иванович, — продолжала Олимпиада Вениаминовна, — мой вам совет. Когда ваши дети подрастут, ни за что не отдавайте их в институты, пока они хоть чуть-чуть жизни не узнают. Эта мода нехорошая. Так только глупые родители делают.
— Какие?! — возмутился Федор Иванович. — Не вижу ничего плохого, — резко сказал он, — в том, что мой сын сразу после школы поступил в институт.
Испуганная яростью своего собеседника, старушка съежилась и уже что-то хотела сказать, но в это время в приемную вошел молодой человек:
— Простите, кто последний в двадцатый?
— Я, я последняя, — опередила мужчину старушка. — Сначала был вот этот мужчина, — она виновато улыбнулась, — но я филантроп и поэтому пропускаю его вперед.
— Спасибо! — примирительно пробормотал Федор Иванович и в который раз взглянул на часы. — Может, успею ещё… В общем, премного благодарен.
— Пустяки. — Тон у Олимпиады Вениаминовны был такой, словно она всю жизнь пропускала вперед себя. — Мне торопиться некуда, да и с врачом о многом поговорить надо… Кстати, на чем мы с вами, Федор Иоанович, остановились? Ах да, вспомнила. Вы чем больны, если не секрет?
— Я инвалид войны, — сдержанно ответил Федор Иванович.
— Инвалид войны! — с радостью воскликнула вдруг Олимпиада Вениаминовна. — Очень, очень приятно!
— В этом нет и не может быть ничего приятного! — побагровел Федор Иванович. — По-моему, вы не совсем отдаете себе отчет в том, что говорите.
— Ой, только не сердитесь, пожалуйста, — чуть не заплакала от обиды на себя Олимпиада Вениаминовна, — просто я тоже. Вот, можете потрогать, — она наклонила голову и прикоснулась рукой к раненому месту, — след от осколка остался.
Но мужчина уже ее не слушал, потому что медсестра, назвав его по имени-отчеству, пригласила к врачу. «И кого только в нашей районке нет! Завтра же надо будет поговорить о переводе всей семьей в закрытую поликлинику», — подумал он и хлопнул дверью, оставив Олимпиаду Вениаминовну в растерянности с рукой за виском.