В этом предложении Черненко было больше трезвого расчета, нежели хитроумной подоплеки: сделать из Горбачева союзника, а не противника…
Однако не все члены Политбюро оказались столь благорасположенными к Горбачеву. Возразил тот же Тихонов, который совсем недавно (при Андропове) был накоротке с Горбачевым:
— Ну, Горбачев превратит заседания Секретариата в коллегию Минсельхоза… Будет вытаскивать лишь аграрные вопросы…
Тотчас посыпались аналогичные отводы.
Их суть чрезвычайно проста — настало время «стариков» отыграться на «выскочке», но это было от эмоций, а не от ума. Резко отмел подобные возражения министр обороны — маршал Устинов. Он в категорической форме поддержал предложение Черненко, причем сделал это столь решительно, что возражать ему было чрезвычайно трудно:
— Лучшей кандидатуры не найти. Прав Константин Устинович. Горбачев молод и энергичен!..
Но великий дипломат Громыко, совсем недавно безоглядно поддерживающий молодого андроповского выдвиженца Горбачева, вдруг завилял и заюлил:
— Давайте подумаем, не будем сейчас торопиться, а позднее к этому вопросу вернемся.
Тут я позволю себе маленькое отступление, чтобы лучше описать характер Громыко, право слово, он того стоит! Всегда молчаливо-замкнутый в официальной обстановке, он был совсем не такой в обыденной, рабочей, повседневной. Тогда проявлялись его малоизвестные широким кругам качества: себялюбие, высокомерие, пренебрежение к чужому мнению, а то и поразительное упрямство. Об этом знали все члены ЦК!
Как-то Черненко при разговоре с Брежневым о предстоящем голосовании «вкруговую», то есть всех сидевших на совещании по очереди, сказал в моем присутствии:
— Чтобы Андруша не упирался и не ставил «против», ты начни голосование с него. Найди подход, уговори, чтобы он не упрямился…
Андрушей — так за глаза величали Громыко все члены «шестерки» в Политбюро. Его белорусское произношение некоторых русских слов так никогда до конца и не выветрилось. Я вспоминаю, что выступая на Пленуме накануне похорон Черненко, когда он предлагал на пост генсека Горбачева, он характеризовал его, как «блестяшчаго» организатора, который «блестяшча» вел за седания Секретариата… Сегодня я эти слова и слова самого Черненко об Андруше вспоминаю с улыбкой. А тогда было не до улыбки — Громыко юлил и изворачивался. Пришлось седому как лунь Черненко, производившему впечатление флегматика, проявить недюжинную твердость и крепость характера:
— Я все-таки настаиваю на том, чтобы вы поддержали мое предложение: доверить, ведение Секретариатов товарищу Горбачеву…
