— Вырос ты, матери его черт, казак хоть куда!
Ребята вокруг одобрительно засмеялись. Кто-то из толпы бросил:
— Саливон вымуштровал, то дед такой…
— Валяй!.. Иди! — сказал Феклущенко и записал Марка.
Руководил рубкой Кирило Кажан. Выбирали лучшие клены — был слух, что нужны они каким-то богачам на внутреннюю отделку дома. Сам Кашпур наведывался к пильщикам. Кажан ходил по дубраве, засекал маленьким топориком стволы, отмечая годные на сруб. Марко работал в паре с Оверком. Легко скользила в дереве острозубая пила. Не допилив на четверть, Оверко вытаскивал ее и отскакивал в сторону, крича Марку:
— Гляди!
Потом наваливались плечами, клен трещал и падал, цепляясь широкими ветвями за соседние деревья. Погода все дни стояла теплая, неизменная. Только ветер шалил в чаще, срывая пожелтевшие кленовые листья. Они сиротливо жались один к другому на такой же пожелтевшей траве, а ночью моросил мелкий дождик, еще крепче прибивая их к земле.
Марко работал сосредоточенно, молча. Не отличался разговорчивостью и Оверко. Бросали на минуту работу, только чтобы свернуть по цигарке. В те дни и Марко научился у товарища этому нехитрому делу.
Как-то Марко захотел напиться, пошел к бочке, с водой. Жара давала себя знать… Ломило поясницу, ныли плечи. Знакомый голос окликнул Марка. Он обернулся. На траве под кленом сидела Ивга, придерживая рукой обвязанную платком кринку. Она принесла отцу обед. Искала Кажава по всей дубраве, но он как раз ушел в экономию.
— Отца ждешь?
Марко остановился и внимательно посмотрел на девушку. Тень от дерева легла ей на лицо, кленовый листок опустился на ее руку. Ивга не сбросила его. Улыбнулась, повела бровями:
— Что так смотришь? Не видал долго?
— А что ж, и не видал, — тихо ответил Марко.
— Беда великая, — не переставала улыбаться Ивга.
Марко почувствовал стеснение в груди.
— Может, и беда, — сказал он и быстро пошел в глубь леса, обходя бочку с водой.
— Постой! — крикнула Ивга. — Что скажу!
Но он не останавливался. Тогда позади послышался шелест опавших листьев. Ивга догоняла его. Парень остановился. Девушка, раскрыв запекшиеся губы, глубоко дышала, потупясь в минутном раздумье. Потом решилась, подошла. Он чувствовал ее горячее дыхание.
— Приходи вечером… на курган… — слетели с губ отрывистые слова. Сказала и растаяла.
Шелестели клены, сходились и расходились ветвистыми кронами. Большой черный шмель летал над отцветшим чертополохом. Марко сбил сухой цветок ногою и пошел в лес.
