распахиваю глаза, вижу лицо Ари перед собой и понимаю, что ее поцелуй перерастает в нечто
большее, опасное. В нечто такое, что отнимает у меня силы и убивает.
- Ари, – хриплю я между поцелуями, – что ты делаешь.
Она лишь крепче сжимает меня в объятиях и шепчет:
- Ты ведь хочешь этого. Хочешь меня.
Что происходит? Я должен отстраниться, но я не могу. Ее губы, такие мягкие, что у меня
сносит голову, но я все равно упрямо пытаюсь думать, сопротивляться. Дышать уже скоро
становится трудно, но не от страсти. Ноги подкашиваются, а легкие сводит жуткой судорогой.
Такое чувство, что эти теплые, мягкие губы высасывают из меня жизнь.
Она убивает меня.
- Ари.
- Тише.
- Ари, что ты делаешь.
Замерев всего на мгновение, она шепчет:
- Прощаюсь.
Ее бездонные глаза поглощают меня, заставляют тонуть. И я подаюсь вперед, чтобы вновь
прикоснуться к ее губам, ведь умереть от ее поцелуев кажется мне большой удачей.
Притягиваю ее ближе к себе и вспоминаю тот день, когда нашел ее на крыльце дома. Она
сидела спиной, но уже знала, что именно я оказался рядом. Она всегда чувствовала ко мне что-
то, а я нет. Она чего-то ждала. А я просто был рядом. Я был дураком.
Сил уже нет перебирать ее волосы, и руки валятся вниз, но я все равно представляю, как я
делаю это. Как касаюсь кончиками пальцев ее шелковистых локонов, как сжимаю ее в руках до
изнеможения, до боли. Я падаю. Мои ноги просто перестают держать меня.
В отличие от Ари.
Она так держится за мои плечи, что я должен чувствовать боль. Но я не чувствую.
- Ари, – хриплю я, раскрываю глаза и вижу ее лицо, правда, не испачканное кровью, не
искаженное злостью и равнодушием. Я тяну к нему руку, но затем внезапно ощущаю, как нечто
извне хватает меня за плечи и резким движением отбрасывает в сторону.
Что за...
- Нет! – Издает вопль Ариадна, а я парю в неистовом, грубом потоке и вдруг...
Падаю, только на этот раз не на мраморный мол, а на деревянные, сгнившие доски.
Скручиваюсь от тупой боли, откашливаюсь и резко приподнимаюсь, вдохнув воздух так
быстро, что он обжигает глотку. Какого черта происходит. Где я. Почему выбрался.
Шея вспыхивает от боли, руки наливаются свинцом. Я хочу встать, но понимаю, что сил нет,
что голова разрывается от тягучей, неприятной мигрени, и мне остается только на полу
корежиться, словно я жарюсь на конфорке. Черт. Бегло осматриваюсь, моргая, чтобы спугнуть
