ций, и б-боль могла описат-ть, могла н-найти слова, пока не ощут-тила ее в полной мере и не
понял-ла, что слов д-для ее описания не с-существует. – Выдыхаю, резко плечи опускаю, пытаясь
выкинуть из головы ощущения этого парня, потушить костер, и устало прикрываю глаза. Столько
лет живу с чужими эмоциями, но до сих пор не научилась себя контролировать. Наверно, это
невозможно. Людские чувства, как болезнь, вирус, который передается по воздуху мгновенно. –
Ты н-ничего не знаеш-шь о боли. – Вновь только уже тише проговариваю я и нерешительно
гляжу на парня.
Он стискивает зубы, прожигает меня холодным взглядом, способным разрезать лихо и
молниеносно на тысячи кусков, а затем кивает.
- Хорошо. – Ни намека на прежнего весельчака, что пересек порог. – Как скажешь.
Парень уходит, задевая меня плечом. Рвется к выходу, однако застывает у двери.
- Знаешь, не мне нужна жалость. А тебе.
Слышу, как сипло он выдыхает, а потом вижу его удаляющуюся спину в отражении.
Я порывисто сплетаю на талии руки и упрямо вздергиваю подбородок.
Мне не нужна ничья жалость. И сострадание. Я привыкла быть одна, ведь так легче. Так
проще. Боль причиняют, она не возникает из воздуха. И причиняют ее другие люди. Я ненавижу
людей, потому что они не понимают..., не понимают, как много могут сделать, и как мало
делают. Они могут нарисовать тебе крылья за спиной. Но вместо этого толкают с обрыва, даже
не обеспечив парашютом. Они все требуют и требуют, и им все мало; как бы часто я не спасала
их жизни, как бы искренне не пыталась залечить их раны, они все равно повторяют свои
ошибки. Все равно уничтожают друг друга.
Я чувствую, как щеки у меня пылают и, прикрыв ладонями лицо, горблюсь.
Почему я стала такой.
Покачиваю головой и хрипло выдыхаю, понятия не имея, откуда во мне столько этой
колючей, горячей злости. Хотя, нет. Я знаю. Я понимаю, в какой момент изменилась. Но я
ничего не могу с этим поделать. Я всегда буду смотреть на людей и видеть неблагодарных
монстров, так легко распоряжающихся не только своей, но и чужой жизнью.
Даже я стала чудовищем. Холодной и черствой. Превратилась в того, кого осуждаю.
Капли дождя бьют по окну. Раз, два, три, четыре, пять.
Я люблю воду, а она не любит людей. Душит их. Наверно, чувствует, что принимает в
объятия темноту, похлеще той, что томится на дне.
