воды ударяется о дно ванны. Разносится оглушающий треск, будто бы я стою рядом с гигантским
водопадом, а затем мне становится очень спокойно. Я жду, пока вода дойдет до края, закрываю
кран и порывисто опускаюсь на самое дно, втянув воздух как можно глубже в легкие.
Тишина. Раз, два, три, четыре, пять. Я могу быть здесь столько, сколько пожелаю.
Вода поглощает звуки, обволакивает тело, словно пленка, и не дает чужим чувствам,
голосам, стонам, мольбам проникнуть ко мне в голову. Вода – моя тюремная камера, но я не
хочу выбираться на свободу. Только здесь, в кромешной темноте, в безмолвной, робкой тишине, я
чувствую себя, переживаю свои ощущения, не разрываюсь на части от боли тех, кто находится за
стенами моего дома.
Пятьдесят три, пятьдесят четыре, пятьдесят пять.
Дышать труднее, я мну пальцами бортик ванны, но не поднимаюсь.
Плечи расслабляются, исчезает звон в ушах, я чувствую, как пузыри воздуха несутся по моей
коже, и представляю, как они лопаются на поверхности. Они разрываются на сто, а, может, и
двести миллиардов частичек! А я не разорвусь, не сейчас, потому что я в своем убежище. Здесь
только я могу причинить себе боль.
- Как злобен в бурю океан. – Проговариваю я про себя, крепко зажмурив веки. – Но рыбы в
глубине живут в недвижных водах, как во сне.
Мысли смазываются, сплетаются, и грудь вспыхивает от боли, ведь дышать почти нечем. Но
я не поднимаюсь на поверхность. Там больнее. Больнее, ведь я пропускаю боль каждого через
свои нервные окончания, будто через сито. Больнее, ведь не всем людям я в состоянии помочь,
или же не хочу попросту. Исцеляя других, я причиняю вред себе. И я, возможно, эгоистична, но
мне кажется, спрятаться в собственной тюрьме правильнее, чем погрязнуть в тюрьмах
окружающих.
Так или иначе, все мы выстраиваем вокруг себя стены.
Мои стены не только огораживают от людей, но еще и не пропускают их ощущения.
- Как злобен в бурю океан... – Повторяю я про себя. Тело дергается в конвульсиях, а я лишь
крепче в пальцах сжимаю бортик ванны. – Но рыбы в глубине... Рыбы...
Пожар ошпаривает легкие, и я вновь ощущаю, как силки обхватывают горло. Сейчас я
отключусь. Я уже отключалась, и много раз. Но затем внезапно чьи-то руки порывисто
вырывают меня из плена безмолвия, и, резко распахнув глаза, я оказываюсь лицом к лицу с
собственной испуганной матерью.
- Успела, – проговаривают ее потрескавшиеся губы. Я вижу ее тусклые глаза, но уже совсем
