Но ей будет больно. И еще много и много раз, потому что она вновь вернется к тому
кретину, что ударил ее. Или найдет нового. Она не умеет иначе. Она не вынесет урок, если я
избавлю ее от стыда, заберу ненависть, сделаю жизнь проще, но жизнь этого не любит. Не любит
быть простой. Поэтому она ударит вновь и гораздо сильнее.
Темноволосая девушка дергается, когда я оказываюсь совсем близко. Но назад я не
отступаю. Изучаю пристальным взглядом полопавшиеся сосуды в ее глазах, эти тоненькие нити,
что тянутся вокруг радужки воспаленной паутиной. Изучаю отпечаток его руки. Да. Видно даже
слишком отчетливо – грубые, толстые полосы на щеке и подбородке.
- Тише, – убаюкиваю я, заметив, как дрогают обветренные губы незнакомки, – тебе станет
легче, я лишь прикоснусь рукой, лишь заберу все, что причиняет боль.
Я должна, меня тянет зависимость, доза. Воздух застревает в горле, и я понимаю, что смогу
задышать только тогда, когда выполню предназначение, сделаю ее жизнь лучше.
- Тиш-ш-ше.
Я прикладываю ладонь к груди девушки, и невероятная колючая волна врезается в лицо, ополоснув с ног до головы все тело, спина вытягивается, рот распахивается в немом крике, и я
гляжу на серое небо широко распахнутыми глазами и чувствую, как сквозь меня проносится
поток невыносимой боли, поток унижения и стыда. Колени дергаются, а я стою, стою, даже
когда ощущаю слезы на щеках, даже когда хочу сорвать с себя кожу, потому что считаю ее
грязной, изношенной. Тиканье часов – ее жизненных часов – вопит в моей голове невыносимо
громко. Каждая упавшая слеза, каждый удар, каждый вдох.
Как всегда все заканчивается слишком резко.
Я отлетаю в сторону, прижимаю к груди руку, а незнакомка валится на колени.
Теперь ей будет лучше. Возможно. А вот у меня в груди взвывает невыносимая боль, после
которой хочется рыдать во все горло. Я резко встряхиваю волосами, зажмуриваюсь и стискиваю
зубы, а она не проходит. Она не исчезает. Я все так же ощущаю себя гнилой.
Она была гнилой. Эта девушка. Я ее починила.
- Н-ненавиж-жу, – шепчут мои губы, и, хромая, я схожу с места.
Это мой утес. Мой! Здесь никого не должно было быть. Слезы градом катятся вниз, а на
голову падают дождевые, огромные капли. Я плетусь обратно домой, прижимая к себе руки, продавливая ими живот, но становится только хуже. Я вижу, как эта девушка ревет у себя дома,
