Я был бесконечно горд тем, что Провидение сделало меня зрителем столь невероятного, фантастического действа, и радовался, что разыгравшаяся было ужасная трагедия получила благополучную развязку. Я догадался об этом по решительному и счастливому виду Аликс и Марка, но откуда мне было знать, что зрелище это будет похоже на чудесную, волшебную сказку! Я нисколько не жалел о том, что не поддался слепому порыву и не бросился освобождать детей из плена. Они сами освободили себя, и это было нечто потрясающее!
Итак, теперь мне оставалось только проверить, подтвердятся ли мои догадки и предположения. Поэтому я решил не покидать площадку, пока все не окончится, и заставил остаться и Марту. Впрочем, она не возражала, хотя никак не могла взять в толк, чего я еще жду. Но то, чего я ждал, казалось, должно было вот-вот случиться, и я нисколько не удивился, увидев, что мои надежды начинают сбываться.
— Глядите же, Марта, — вдруг воскликнул я. — Это еще не конец.
Теперь в обоих корпусах, поглотивших двор и слившихся воедино, мерцал мягкий свет, который мало-помалу становился все более слабым. И детей уже не было видно. Протянув руку вперед, я дрожащим от волнения пальцем указал Марте на ваттметр, определитель мощности психической энергии. В отличие от своего собрата, указателя электрической мощности, который разнесло вдребезги, этот остался целехонек и продолжал светиться, в то время как его стрелку по-прежнему заклинило на отметке сто мегаватт.
И вдруг эта стрелка поползла в обратном направлении. Я следил за ее ходом как зачарованный. Но сейчас она двигалась не плавно, а скачками, наподобие секундной, только с более продолжительными паузами. Расстояние от ста до пятидесяти мегаватт она преодолела за несколько минут — за это время свет почти погас и наступила темнота, вернее — сумерки.
И вот в образовавшемся полумраке случилось последнее из чудес, когда-либо происходивших в психиатрической больнице профессора Трувера. На сей раз оно выразилось в левитации, феномене не новом и довольно хорошо изученном, о котором писали многие: и ученые, и люди, далекие от науки, — те, кто более или менее глубоко проник в тайну так называемых сверхъестественных явлений.
