По правде, на сей раз дело обстояло весьма серьезно. Удары раздавались непрерывно, а их сила все возрастала. Я заметил, что слабое освещение парка, включенное совсем недавно, резко изменилось. Свет то гас вовсе, то вдруг ярко вспыхивал, обдавая ослепительным блеском чахлые кустарники, напоминавшие в эти мгновения охваченные пламенем непроходимые заросли.
Я кинулся к лифту на смотровую площадку, надеясь оттуда все получше разглядеть, и тут же поплатился за свою неосторожность. Лифт, казалось, в буквальном смысле слова взбесился. Он взвился точно смерч — от ускорения у меня подогнулись колени, и я едва не распластался на полу, потом он так же резко затормозил, и я чуть было не угодил головой в потолок кабины. Это повторилось несколько раз. И мне в ужасе стало мерещиться, будто лифт — некое живое существо, охваченное приступом ярости, выражавшейся в беспорядочных рывках то вверх, то вниз.
Тем не менее он кое-как довез меня до смотровой площадки, взбрыкнув в последний раз, словно выпустил остатки злости. Я опрометью выскочил на площадку. И первое, что услыхал, — это страшный, оглушительный грохот. Впечатление, будто оба корпуса сотрясали изнутри непрерывные раскаты грома.
Я заткнул уши. И тут заметил, что и с освещением творится что-то неладное. Вместо плавного светового цикла, когда полумрак сменялся ярким свечением, позволявшим различать очертания обоих корпусов, я увидел резкие, точно молнии, частые вспышки, едва не ослепившие меня и следовавшие сразу же за громовыми раскатами.
Шкала гигантского ваттметра, показывающего полезную энергию, тоже вела себя черт знает как. Она вдруг загоралась слепящим огнем, приходилось даже закрывать глаза, и каждый миг я ожидал, что ваттметр вот-вот взорвется. Потом шкала так же внезапно гасла, а через мгновение-другое разгоралась снова. Стрелка прибора скакала как бешеная возле отметки двадцать мегаватт, иногда падая до десятки, но чаще всего она рвалась к цифре тридцать, допустимому пределу шкалы. И прежде чем отскочить назад, яростно билась о железный корпус ваттметра. И вновь у меня возникло ощущение, будто передо мной живое существо — неистово мятущееся огненное чудовище.
Я посмотрел на другой ваттметр, показывающий психическую мощность. И он то гас, то загорался, однако стрелка его застыла на одном месте, словно ее пригвоздили к высшей отметке тридцать мегаватт. Хотя я и чувствовал себя растерянным, но сообразил: случился серьезный сбой, значительное отклонение в поведении полтергейстеров — элементарно, дорогой Уотсон.
