— В изолятор?
— А у тебя неплохая память.
— Ты мне покажешь его?
Профессор смутился и даже как будто расстроился.
— Во всяком случае, не сегодня. Тебе еще много чего предстоит увидеть. Сначала попривыкни, а там поглядим.
— Но, может, девочкам не нравятся эти еженедельные переезды с этажа на этаж?
— Желания пациентов в расчет не принимаются, — резко возразил профессор. — Во всяком случае, серьезных неудобств им это не причиняет. Обстановка и палаты на всех этажах почти одинаковы.
Мы бегло осмотрели две-три палаты, их обитательницы сидели в креслах на веранде и, по выражению профессора, дышали свежим воздухом. Ни у одной из девочек я не обнаружил ни малейшего признака беспокойства. Не видно было и рук, протиснутых сквозь решетку.
— Обычная картина в первые часы после полудня, — вздохнул Трувер — Тут уже ничего не поделаешь. Мощность, конечно, падает. Правда, ненамного. Потом мы восполняем потери.
Это зрелище, похоже, причиняло профессору даже физическую боль, как начальнику электростанции, когда стрелка ваттметра деление за делением ползет вниз. Его беспокойный взгляд был прикован к огромному циферблату, показывающему, что по сравнению с ночью мощность чуть ослабла. Следом послышался стук в стену, через равные промежутки времени, что еще больше усугубило страдания Трувера.
— Потери, опять потери… полезная мощность…
Я проследил за его взглядом, то и дело перескакивавшим с одного ваттметра на другой.
— Предстоит еще поработать, — вздохнул профессор. — Многое придется доделать. Сначала главной трудностью было определить, кто из пациентов повинен в сбоях, один или несколько. Пришлось даже придумать специальную детекторную систему на основе электронных схем!
Между тем стук мало-помалу прекратился. Стрелка индикатора полезной энергии медленно стала на прежнее место. Лицо моего Цицерона тут же просветлело, и мы двинулись дальше.
Девочка, сидевшая в кресле на веранде, завидев нас, спешно вскочила.
— Лиза, ты позволишь заглянуть к тебе в палату? Профессор произнес это с нарочитой вежливостью, однако по испуганному, затравленному взгляду Лизы я почувствовал, что искренности в его словах не было ни на грош. Даже при желании девочка просто не могла воспротивиться требованию директора.
— Конечно, господин директор.
Она отвела взгляд в сторону, словно боясь встретиться с глазами профессора, и посмотрела на меня. В глазах Лизы мелькнуло удивление и тревога. Потом они сверкнули, точно молния, — девочка, несмотря на любопытство, сильно смутилась, отчего и у меня на лице выступила краска. Заметив ее смущение, Трувер резким движением втолкнул меня в палату и закрыл дверь.
