Вовка, наконец, сказал рассудительно:
— Наивный ты, Лешка, идеалист. Несчастным будешь… Как раз таких и обманывают. Окрутят, не успеешь оглянуться.
— Ну и хорошо, — засмеялся Алеша, — и слава богу!.. Может, я поездить еще хочу. По стране… А жена разве пустит? И причем здесь «подыскивать», не надо никого подыскивать. Но вот я с утра ничего не ел, ни крошки. Холостяк, это, однако, плохо…
— Мы у Володи завтракали, — сказала Зойка, — у него талоны бесплатные. Надо было туда приехать. А ты здесь околачивался…
Ну да, подумал Алеша, я и забыл. Вчера в Вовкиной гостинице было полно англичан, и Вовка так здорово орудовал ножом и вилкой, что Алеше даже стыдно за него стало.
— Сейчас придем, закусишь, — сказала Зойка, — там что-то наши приготовили. Не бережешь ты себя, Леша…
Володя спросил, как они живут там, на этой самой целине, и Приишимском районе. Алеша обрадовался, он так ждал этого вопроса, и ответил, что живут там по-прежнему.
— В общежитие из бани переселились, — рассказывал Алеша. — А ты не беспокойся, Толстяк. Тебя никто не осуждает. Везде трудно… И потом жена, — добавил он понимающе.
Алеша хотел сказать, что Вовкин гаечный ключ ребята возвращать не хотели. Просто замечательный ключ! Разводной, до сорока трех миллиметров берет. Володя и сам помнит, наверное, какой это ключ. Вот еще, подумал Алеша, уеду, а они потом смеяться будут, сантименты, дескать. И он не сказал, что ключ все-таки привез с собой, как память «о тех днях».
— Мы к тебе на защиту придем, — дружески перебила его Зойка. — Поболеем за тебя, для поддержки… Ты подожди уезжать. У Володи работать будешь.
— Посмотрим, — сказал Алеша, хотя знал, что он отсюда уедет наверняка. — У меня ведь диплом по Белинскому.
Зойка промолчала, и ему показалось, что они, наверное, не придут на защиту. Подумаешь, диплом. Белинский… Идеалист, фанатик несчастная была жизнь у него, тоже не жалел себя ради «идеи-фикс» и тому подобное, мало ли в те годы от чахотки умирало, и надоели пышные слова… Но у Вовки диплом, кажется, по «Земле и Воле» и там тоже «идея-фикс»… Алеша задумался, чтобы это еще сказать.
— Это я ради вас приоделся… В крестные отцы возьмете?
Володя обернулся и погладил его по плечу.
— Мы тебя любим. Будь у нас, как дома…
Когда поднимались в лифте, какая-то молодая женщина с любопытством уставилась на Алешу, а он думал о том, что лифт, наверное, подходящее место, если ты здесь вдвоем с любимой, поднимаешься вместе с ней вверх, к счастью, и больше здесь никого нет. Так оно и есть, наверное, потому что все в лифте молчали, а женщина лучше бы отвернулась, ни к чему эти взгляды больших карих глаз.
