— Такие, как вы, жестокие агрессивные мужчины, во все века вели человечество
от одной войны к другой! На ваших руках миллионы жертв, вы
всё решали силой и кровью, вы всегда были готовы драться! Да, вы, именно
вы! — Ирэна обвиняюще вытянула палец в сторону Эржена. Он снова
улыбнулся улыбкой просветлённого:
— Ну конечно, ведь эту цивилизацию создали мы. Мы кормим её, мы
строим её, мы её защищаем, мы прогнозируем её будущее. Она наша. И все
попытки отнять у нас наше оружие в борьбе за жизнь и процветание человечества
кончатся плохо. Так и напишите в своей книге. Я вам даже могу всё
это выписать в краткой форме, чтобы удобнее было ссылаться. А ещё поговорите
об этом с капитаном Валлё — у него найдутся, пожалуй, ещё более
сильные выражения, если желаете. Кроме того, вы агрессивны! Слу́жите сама
себе опровержением ваших теорий.
Ирэна подхватила сумочку, нервно поправила волосы, бросила на Эржена
свирепый взор — вполне агрессивный! — и выбежала прочь из холла санатория.
Молодой человек проводил её взглядом и провёл ладонями по лицу,
словно стирая образ психологички, как липкую паутину. Ирэна окончательно
перестала казаться ему симпатичной; воспоминание о её стройных
ногах теперь вызывало у него раздражение и на память всё время приходили
слишком высокие каблуки.
Каблуки, надо же! К чему все психологические уловки, мягкий тон и
любезные разговоры, если твою истинную агрессивность выдают каблуки?
Биргитта с недоумением оглядывала помещение, которое Ван дер Тиссен
называл «своим кабинетом». Просторный ангар, по центру перегороженный
эстакадами для ремонта турболётов, вдоль стен — стеллажи с деталями
и приборами, а ещё выше, в проёмах между высокими окнами — громадные,
размером с киноафишу, яркие фотографии. Высокие морские волны,
вздымающиеся над пологим берегом, поросшим соснами. Стадо индийских
слонов на просёлочной дороге. Причал для планетолётов, снятый со
стороны орбитальной станции. Цветущий тамаринд — нестерпимо алые
зонтики цветов в сочной тёмной зелени. Скоростная электричка, летящая по
подвесному мосту над горным ущельем, — на снежно-белых вагонах с лиловой
полосой играют резкие солнечные блики. Панорама какого-то ночного
города, раскинувшегося на два берега широкой реки: струны мостов,
сияющие огнями башенки, залитые светом прямые улицы, тёмные пятна
парков с едва заметно светящимися дорожками. Громадный карьер, дорога с
вагонетками и колоссальный полугусеничный самосвал, которому столпившиеся
рядом карьерные грузовики не достают и до середины колёс. Всё это
Мик Ван дер Тиссен фотографировал сам. Планета Земля была для него
полна вызовов и соблазнов — яркая, цветущая, буйная, неожиданная. Биргитте
отчего-то стало зябко: от этих картин такое чувство, будто ты ничем
не защищён от окружающего простора и нет ничего между тобой и бесконечностью.
Она передёрнула плечами, пытаясь отогнать это ощущение. Перед
разговором с Ван дер Тиссеном ей ни к чему лишние сложности.
