Император зовёт Грюнне и остальных адъютантов и представляет им свою невесту. Генерал тоже думает про себя, что этот ребёнок в ещё большей степени будет игрушкой в руках эрцгерцогини, чем была бы старшая сестра. Теперь помолвка принимает официальный характер, и никто больше не собирается это скрывать, напротив, император готов кричать об этом на весь свет, в таком он восторге от своей очаровательной маленькой невесты.
На одиннадцать назначена месса. Священник уже в курсе дела. Сбежался весь Ишль, в церкви не протолкнуться. Прибывает двор, звучит гимн, император, его мать и Зизи направляются к церкви. Неожиданно по рядам зрителей пробегает волнение. Что это? Эрцгерцогиня отстаёт и первой в церковь вступает малютка Зизи, очаровательная в своём смущении. Больше всего на свете ей хочется закутать голову какой-нибудь тёмной шалью. Эти бесчисленные любопытные взгляды действуют на неё так, словно в её милое личико вонзаются тысячи иголок, и всё же она на вершине счастья, она — избранница, невеста одного из могущественных владык мира, к тому же красавца юноши в блестящем мундире. Сердце, чего же тебе ещё желать?
Обуреваемые тысячью разнообразных чувств, жених и невеста преклоняют колени в священный миг перемен. Когда святой отец, совершив жертвоприношение, спускается по ступеням алтаря, чтобы, раздавая благословение, проститься с прихожанами, Франц Иосиф бережно берёт Зизи за руку, словно это нежный, ещё свежий от росы цветок, и подводит её к священнику:
— Ваше преподобие, благословите нас, это моя невеста!
На смену дождливому дню пришёл прекрасный солнечный. Природа блистает свежей зеленью, и когда жених с невестой выходят из церкви, их засыпают цветами. Зизи испуганно хватает своего жениха за руку, он с нежностью смотрит на неё, тронутый смущением, которое ясно читается на её милом лице. Он быстро избавляет её от бурных проявлений восторга напирающей толпы.
После полудня они вновь совершают прогулку в карете по живописным окрестным лесам. Становится немного прохладно, маленькую Зизи бьёт нервная дрожь. Причиной тому не столько холод, сколько душевное волнение. Согреться ей нечем. Франц Иосиф снимает свой китель, бережно закутывает в него невесту, шепча ей на ухо:
— Ты даже не можешь представить себе, как я счастлив!
Услышав это признание, София чувствует счастье сына и думает про себя: «Как знать, может быть, оно и к лучшему!» Но всё же её мучает досада.
— Ты прав, — говорит София сыну, когда на какой-то момент оказывается с ним наедине, — Зизи всем хороша, только у неё жёлтые зубы!
