Анархия в Сибири [сборник статей] | страница 16

В тюрьме и на этапе артель имела абсолютную власть, неписаные, но строго соблюдаемые законы, свой кодекс чести. Неповиновение или измена артели карались смертью. Арестант мог лгать, грабить, убивать, лишь бы его поступки не вредили интересам артели. Если же он выдавал тайны артели тюремному начальству, хотя бы под страхом кнута, то мог считать себя мертвым. Во всей Сибири и в России не было уголка, где изменник мог бы избежать возмездия.

Арестанты, приговоренные к смерти тайными трибуналами, с разрешения начальства годами жили в строжайшем одиночном заключении, но приговор приводился в исполнение даже спустя долгое время и далеко от места, где была совершена измена.

История тюрем знает случаи, когда предатель был задушен ночью на море, на арестантском пароходе, шедшем на Сахалин. В другом случае осужденный был найден с перерезанным горлом на кавказском этапе.

Кодекс чести

Тюремное начальство знало о существовании артелей, но никогда не могло их уничтожить, поэтому мирилось с их существованием и старалось извлекать из них максимальную пользу. Например, конвойному офицеру выгодно рапортовать начальству, что у него не сбежал ни один ссыльный. Он зовет к себе старосту артели и предлагает: «Скажи своим ребятам, что если у меня никто не сбежит, я буду смотреть сквозь пальцы, если кто-нибудь из вас скинет свои кандалы». Староста передает это предложение артели, и та его принимает, после чего арестанты колотят камнями по обручам кандалов и сбивают их.

Конвойный офицер идет на должностное преступление, но он знает, что артель его не обманет. Если после заключения сделки кто-нибудь из ссыльных убежит из партии, то беглец будет отвечать за это перед артелью и рано или поздно поплатится жизнью за то, что нарушил кодекс чести. Офицеры даже делали взносы в артельный фонд, чтобы обезопасить себя от побегов. Обещания, данные артелью, свято соблюдались, и если вопреки запрету арестант бежал, то артельные вожаки, называвшиеся бродягами, сами брали на себя обязанность изловить беглеца или ловили вместо него другого беглого, тем самым спасая честь артели.

Держа слово и карая за измену, артель поддерживала дисциплину в своем кругу и сберегала свое собственное существование.

Она знала, что при некоторых обстоятельствах честность — лучшая политика, но если обстоятельства менялись, то артель санкционировала обман и вероломство, не руководствуясь благородными мотивами. Каждая арестантская партия делилась на преступников, приговоренных к каторжным работам, и ссыльнопоселенцев. Каторжники старались избежать своей участи и часто менялись именами со ссыльными. Делалось это просто. Партия насчитывала около 400 человек, и конвой менялся через два дня на третий. Никакой конвойный офицер не мог за три дня запомнить в лицо 400 арестантов, поэтому если на перекличке Иван Петров отзывался вместо Петра Иванова, то никто не замечал подлога.