– Я уже много дней лежу в этой постели, – ответил он. – Мне не с кем поговорить, нечего почитать, совершенно нечем заняться. Время от времени я с грехом пополам поднимаюсь, кое-как добираюсь до ванной и снова ложусь. А когда, подремав, просыпаюсь, то чувствую, что место раны немеет, а вокруг него жутко чешется. Три раза в день помощник портье, угодливый молодой человек с густыми усами и наглой ухмылочкой, приносит мне поднос с отбросами и заявляет, что это пища, а я ее ем. Дорогая, если вы иногда будете разговаривать со мной, а иногда чесать мне спину, вы можете остаться здесь хоть навсегда. Правду сказать, я даже готов заплатить вам, чтобы вы остались здесь навсегда.
Она вдруг улыбнулась и заявила:
– Вы мне нравитесь. Мне нравится ваше отношение к жизни.
– А в спину мою вы просто влюбитесь. Она подошла к кровати.
– Вы можете сесть?
– Пока еще нет. Каждый раз, когда я просыпаюсь, все тело так затекает, что я не в силах шевельнуться. А вот перевернуться я, пожалуй, сумею.
– Я вам помогу.
Он дал ей правую руку. Она потянула его, Грофилд принялся извиваться ужом и вскоре уже лежал ничком, смяв в комок все простыни.
– Эй, да вы же в чем мать родила! – воскликнула девушка.
– На мне же целая постель, – сказал он в подушку. – Разве этого недостаточно?
Девушка расправила простыни и прикрыла Грофилда до пояса.
– Ну вот, хорошо. Что это за повязка?
– Там рана.
Девушка осторожно дотронулась до повязки, которая была наложена возле левой лопатки.
– Что за рана?
– Нанесенная стрелой Купидона. Я посмотрел в глаза милой волоокой сеньориты, и Купидон пронзил меня стрелой, я и опомниться не успел.
– Выходит, вы тоже в беде, – заметила она.
– Ничего подобного. У меня весь мир на поводке. – Он слегка изогнулся. – Вы когда-нибудь начнете чесать? В основном вокруг повязки.
Она принялась чесать.
– Повязку надо сменить, вы знаете?
– Я вам не акробат.
Она чесала спину легкими широкими круговыми движениями.
– Вы говорите, не в беде, – задумчиво сказала она. – А между тем кто-то же вас ранил…
– Стрелой.
– Какая разница, чем? Вы лежите здесь совершенно один. Очевидно, не хотите, чтобы вас осмотрел врач. Вы вообще не выходите из комнаты и… О-о!
– О-о?! Чешите, чешите.
– Простите. Я только что поняла, в чем дело.
– Дело?!
– Ну, ваша рана. Она ведь огнестрельная, разве нет? Вот почему вы не хотите показаться врачу.
– Теперь давайте поговорим о вас.
– Могу спорить, вас разыскивает полиция, – заявила она.
Грофилд задумался над ответом. Мысль о том, что его ищет полиция, вроде бы обрадовала ее; во всяком случае, она сама попала в какую-то переделку и, очевидно, не могла обратиться в полицию, так что пора было выдать ей какую-нибудь убедительную историю, которая заставила бы ее молчать впоследствии, если у нее самой нелады с законом. Грофилд набрал в грудь воздуха и сказал:
