то, что не успел прочесть живым.
Обезлюдел от людей
и опустел,
Пункт приёма самых мёртвых тел.
Кладбище, где кладези умов,
не земной в земле нашли покров.
Ангел Дождь – хозяин всех потоков,
НАД, копилкой всех земных уроков.
Я, – внизу, – среди крестов и плит,
без свидетелей. Луной дотла облит.
Бог один, но тысяча пророков.
Десять заповедей – тысяча пороков.
Кто, из неужели не живых,
вслух прочтёт нам свой загробный стих?
Дождь сказал, – хотите, я прочту свои?
что бы как-то ночи скоротать,
чтобы верить в прожитые дни
до того, как встретимся опять.
Не увижу и поверю,
а поверю и увижу.
Ждать я с детства ненавижу.
Пусть не мало,
но, увы, не много,
поднесла уроков мне дорога:
Что глупец
опаснее дельца,
И что льстец
опаснее глупца.
Что причинно слово,
а не дело.
Что душа болит
больнее тела.
Что шельмец
опаснее чем льстец,
А подлец –
опасней чем свинец.
Детство
ближе к вечности, чем зрелость.
Мужество,
куда смелей, чем смелость.
Что секрет
таит в себе навет.
А ответ
важнее, чем совет.
Ложь –
капканы частных убеждений.
Правда –
сумма общих заблуждений.
Счастье –
оправданье ожиданья,
Жизнь –
короткое с собой свиданье.
Вчерашний день прижился на афишах.
Упала улица в объятья к переулку.
Листва от дворников попряталась на крышах.
Собаки вывели хозяев на прогулку.
Клиентка молодильного салона
мечтает поменять лицо на Мальте.
Целители в оранжевых жилетах,
заштопывают раны на асфальте.
Любовь к закату движется без спешки:
умрут от старости девчонки и мальчишки.
Беда и Счастье пиво пьют в кафешке,
тасуя карты судеб, как картишки.
