К моему удивлению, оба окинули друг друга долгим взглядом, после чего собака заныла и убежала в противоположном направлении. Как, чёрт возьми, он это сделал?!
— Обязательно было её бить?
Кожа Лукса блестела от пота, его глаза горели.
— Да, иначе она бы нас прожевала и выплюнула. Это старый фокус. Срабатывает каждый раз. Пойдём.
Мне не нужно было повторять дважды. Мы побежали на поиски друзей.
— Кэси? — закричал Лукс. — Кэси!
Продвигаясь по лесу, я прислушивалась к любым звукам, ожидая услышать рычание, но тщетно. Слышались только громкие шаги, с лёгкостью выдававшие наше местонахождение. Крики Лукса становились всё более отчаянными и ранили мне сердце.
Наконец, он остановился, дыша так же тяжело, как я. Его взгляд обезумел, руки тянулись за чем-то, чего там не было.
— Кэси-и-и! — громко протянул парень.
— Лукс… его здесь нет, — я коснулась его локтя, но он отпрянул и поднял кулаки, словно и меня собирался стукнуть. Мы встретились взглядами, и, после долгой минуты, он расслабился.
— Это твоя вина. Из-за тебя мы разделились.
— Вовсе нет! — заявила я, но его было не переубедить. Парень прислонился к дереву и сполз вниз. Он был бледным и усталым. По крайней мере, теперь я поняла, почему Кэси уговаривал его отдохнуть. Лукс едва стоял на ногах.
— Ты виновата, — прошептал он, впиваясь ногтями в грунт. Его глаза закрылись, и по щекам потекли слёзы, проделывая себе путь сквозь слой грязи. — Он пропал, и это твоя вина.
Я промолчала. Ничего не могла сказать или сделать, кроме как найти Кэси, чтобы улучшить ситуацию. Моё тело ныло от беспокойства, но Кэси с Джеймсом, а тот не позволит ничему плохому с ним случиться. Не позволит!
Издав душераздирающий всхлип, Лукс поднял голову к звёздному небу и закричал. Мои внутренности завибрировали от этого звука. Я закрыла глаза. После всего, через что им довелось пройти, это не станет концом. И я лично об этом позабочусь.
Генри
Генри рухнул в свой чёрный бриллиантовый трон и, взмахнув рукой, отпустил в небытие женщину, с которой спорил полдня. Он любил подискутировать — прекрасное качество для правителя мёртвых, но долгие часы иррационального упрямства перед лицом логики и здравого смысла вызывали у него желание прыгнуть с головой в реку Стикс.
Из всех членов совета он больше остальных сочувствовал тем, кто пострадал от жестокой руки судьбы. Но важна была не столько судьба, сколько то, как справилась с ней душа. Большинство жителей его царства никогда не ступали в тронный зал, и его это устраивало. Тем не менее, тех, кто приходил к нему без малейшего понятия, какой жизни после смерти они заслуживали, он пытался судить справедливо и непредвзято. Иногда их ждал приятный приговор, иногда не очень. Но его решение всегда было окончательным, какой бы интересной и оживлённой ни была дискуссия.
