— Зачем? — улыбнулась я, так как после возни в подушках на меня накатило прямо‑таки бесшабашное веселье — Я ж уже сплю.
— Что‑то ты подозрительно весёлая, — буркнул Лик, справившись с тесемками.
Не дав возможности ляпнуть что‑нибудь этакое, Безликий подхватил меня на руки и понес прочь из хрустальной комнаты. В последний раз я печальным взглядом окинула сказочные покои. Все‑таки до чего же красиво! Этот полумрак, это завораживающее сияние хрусталя, огромная кровать с полупрозрачным балдахином, мягкие перины, подушки… и сладострастные стоны. Не поняла, они, что, снова там?! Я вывернулась в руках Лика, чтобы убедиться в этом. Так и есть, под полупрозрачным балдахином два тела снова сплетались в чувственном танце страсти. Я тоскливо вздохнула.
— Зависть, чувство черное, Рита. Им крайне легко воспользоваться, — неверно истолковал мой вздох Безликий, — Хочешь выжить в этом мире, научись скрывать свои слабости.
Я удивленно посмотрела туда, где должно было быть его лицо, и нахмурилась.
— Я не завидую, — положила голову ему на плечо, — Мне грустно.
— Я тебя не осуждаю, — усмехнулся Лик, видимо решив, что я пытаюсь оправдаться, — Эта женщина умела сводить с ума, а потом наслаждалась тем, что влюбленные безумцы готовы были пойти ради нее на что угодно, лишь бы добиться ее внимания. Один взгляд, одно прикосновение, одна мимолетная улыбка.
— Эта женщина? — приподняла я брови, ведь прозвучало это так, словно белокурая красавица много для него значила, и сейчас Лику неудобно произносить ее имя.
— Да, она была удивительной женщиной, — не попался на удочку Безликий, — Ослепительно красивой, безукоризненно элегантной, необычайно умной, но, в то же время, ужасающе жестокой. Ей не ведомы были ни любовь, ни нежность, ни сострадание.
После его слов я решила не продолжать разговор на эту тему и замолчала, задумавшись о своем. Как мне показалось, Лик был благодарен за то, что я не стала ничего у него выпытывать, и, внеся меня в комнату, бережно опустил на постель.
— Рассказывай, — постояв надо мной, со страдальческим вздохом, завалился он на постель, и, судя, по затемнениям, подпер кулаком голову.
— Что рассказывать? — сделала я удивленно лицо.
— Все.
— Лик, мы же уже это проходили. Какая тебе разница, что у меня там происходит? Это не твоя головная боль.
— Я сам решу, моя она или нет. Рассказывай.
— Не дави на меня.
— Хорошо, тогда я сделаю так.
Безликий развернулся и его рука начала упорно искать что‑то в пространстве, а найдя, на покрывало был кинут дневник, потом вмерзший в кусок льда жуткий гребень, и, наконец, листовка. Сверху он положил «руку» и сказал:
