И ноги сами понесли. Ему захотелось хоть на мгновение почувствовать себя человеком! – выпить коньяку. Но нельзя – засекут! Выпил водки, закусил лимоном. Выпил ещё – закусил бутербродом с сыром. Пошёл в другой бар. Выпил коньяку, закусил шоколадным батончиком. Отоваривался в разных магазинах. После долгого боренья с самим собой Виктор Фёдорович приобрёл: два сырка "Дружба", палку брауншвейской колбасы, банку шпротов, две бутылки водки (вторая на всякий случай), устройство для заточки ножей, бутылку кетчупа, белый батон, копчёную горбушу. Виктор Фёдорович купил большую кожаную сумку, сложил в неё покупки. Зашёл в бар и принял ещё коньяку.
Покупки второго эшелона: баночка красной икры, пачка масла, бутылка коньяка (пусть будет!). Всё – хватит. В спортивном магазине были приобретены изящный импортный спиннинг с безинерционной катушкой, красивый раскладной нож отечественного производства – металл лучше! – и два прекрасных длинных сверхчувствительных поплавка.
Виктор Фёдорович всё же время от времени себя одёргивал себя: мол, не зарывайся, держи себя в рамках. Но вскоре лёгкое головокружение осторожно спросило его: тебе не стыдно перед собой? Как это так: прожить всю жизнь в страхе, не совершить ни одного поступка. Он не смог припомнить случая, чтобы он послал всё к чёрту и реализовал, не смотря ни на какой дискомфорт, хоть какую-нибудь мало-мальски безумную затею. Всё время что-то мешало: то не было денег, то жена имела своё особое мнение, то возникало беспокойство по поводу того, что подумают на работе, то лень-матушка, родившаяся не во время…
Дома Виктор Фёдорович принял под колбаску, под горбушку, под икорку и под отбивные. Прикинул: чем я хуже этого сопляка Кувычкина? А не подкатиться ли к секретарше Яне? Право я имеющий о нот ту би? Подкатиться этак элегантно и… гарантированно. Не раскрывая, конечно, при этом полностью своих финансовых возможностей.
Вектор мыслей уж было совсем сформировался, но позвонили с работы – начальник отдела. У начальника возникли трудности с подготовкой отчёта. Виктор Фёдорович почему-то обращался к своему шефу весьма своеобразно: "ваше ренегатство" и "ваше милопроходимство", при этом намекая, что у плохой балерины пуанты всегда развязываются в самый неподходящий момент.
Шеф сказал, что надо закусывать. Виктор Фёдорович сообщил, что если бы его телефонный оппонент закусывал так, как он сейчас обедает, то его прокрустова рожа давно бы треснула и директорат отправил бы его в племена гогов и магогов составлять отчёт о приготовлении гоголя-моголя, ибо на большее он не способен. Шеф переспросил: вы ли это? Виктор Фёдорович отреагировал сурово: я – кто же ещё? И сообщил, что не собирается ежедневно совершать двенадцать подвигов Сизифа (каламбур ему очень понравился, он восхищённо икнул) и заниматься фигурным копанием ямы для ближнего. На последней фразе он игриво хихикнул, решительно бросил трубку и стал искать записную книжку с номерами телефонов. Пока дошёл до буквы "Я", принял ещё. И это была его ошибка…
