Ветер противоречий [Сборник] | страница 37

P. S. Над названием пьесы надо поработать».

Доброскоков не мог осознать происходящего. Его колотило от волнения и восторга. А за окном было белым-бело. Предстояла большая работа по очистке тротуаров на улице Центральной — от администрации района до бумаготворческого учреждения. Бригадирша дворников сделала контрольный звонок: «Всех бросают на Центральную, вахта вас заберет». Доброскоков хотел разбудить жену, но та уже и так не спала. Сказать ей о письме? Нет, пусть новость отстоится. И пошел убирать снег.

Работы был непочатый край — одна допотопная снегоуборочная машина беспомощно буксовала на лысых шинах. Так что снег разгребали в основном дворники, собранные со всего города. Доброскоков, чтобы не быть узнанным бывшими сослуживцами и знакомцами, посильнее нахлобучил капюшон. В силуэтах, заштрихованных беспрестанно идущим снегом, он порой узнавал сослуживцев. Те его — нет… Впрочем, вечером была пара-тройка звонков на мобильный: «Вы как, Владимир Павлович? Где сейчас?» — «Все хорошо или отлично, — с неизменным оптимизмом отвечал он. — Хорошее борется с отличным и уступает…» От вопроса «Где сейчас?» уклонялся.

Впрочем, бригадирша дворников, скоро поняв, что «с гнилой интеллигенции толку, как с козла молока», заявила начальству про кадровый голод. На борьбу со стихией привезли почти экзотических таджиков — непьющих и работящих.

Местное телевидение после новостей об аномальном снегопаде в злоречивой криминальной хронике передало обращение правоохранительных органов к населению. То была просьба откликнуться всем, кто что-либо мог знать о гибели военнослужащей Ольги Т. Ее тело еще осенью было обнаружено в дренажном канале напротив офиса райгаза. Это, понятно, была утопленница Гончара-Гринберга. У Доброскокова по поверхности души с еще большим волнением заструились золотистые волосы неизвестно как погибшей девушки.

…Уже в первых числах марта нервная пустотелая электричка уносила Саню Гончара-Гринберга и Владимира Доброскокова из райцентра за две сотни километров — в международный аэропорт. Ехали, естественно, в одном вагоне. Гончар, которого Владимир Павлович не мог воспринимать как Гринберга, должен был лететь обратно в Тель-Авив. Дома он, вырвавшись буквально на пару недель, спешно уладил какие-то имущественные дела и теперь возвращался на Землю обетованную. Доброскоков — через Москву в ближайший (в пределах Золотого кольца) областной центр. Ему все-таки пришло официальное приглашение из областного театра. Академического!