Ветер противоречий [Сборник] | страница 31

— Палыч, я ж иносказательно… — печеное яблоко сделалось виноватым. — Я к тому, что доброжелателей у тебя всегда хватало, и они помогают тебя в речку Вонючку спихнуть. А я хоть и прошу на бутылку, но уважаю. Не у всех прошу, даже если приходится по два-три дня без дозаправки… — Саня развел руками, показывая мозолистые ладони — месяца три он работает дворником в компании «Чистые улицы». Заработок нормальный, его, правда, сразу же изымает жена Катюха. Впечатлений — масса, времени опять же для сочинительства хватает.

Александр еще в советские годы закончил филфак в приличном университете. Но в связи с его известным пристрастием диплом филолога уже долгое время пылился невостребованным среди рукописей и газетных вырезок. А вот стихи — перли, правда, если Гончар принимал допинг. И исполнял он их под гитару классно… Даже на Грушинском фестивале случилось выступить.

Владимир Павлович признавал, что Саня самый способный среди местной литературной братии. Но «продукт» его творчества никем особо не был востребован, а нормальные люди поэтов считают или психами, или шутами. Потому Доброскоков к Гончару относился снисходительно и был доволен, что в свое время оставил бестолковое литературное занятие. Правда, среди местных сочинителей — не особо могучей кучки поэтов-поэтессок и двух-трех протургеневских рассказчиков — стоял он особняком, числился в драматургах. Во! Когда-то Владимир сочинил одноактную пьесу, поставленную местным народным театром. Доброскоков уже тогда был маленьким чиновником — по культурной части. Так потом и не сошел с этой чиновничьей стези, но драматургию забросил. Ну разве что сценарии, случалось, сочинял к праздникам по производственной необходимости…

— Ну, Палыч, бывай, спасибо за подпитку. Я пошел, в случае чего обращайся. Метла всегда найдется, и вдохновение вернется. Может, ты второй Грибоедов… — предположил Гончар. — Сам Андрей Платонов дворником был…

— Я не второй Грибоедов и не третий Платонов, а первый Доброскоков! А Платонов, чтоб ты знал, дворником не был. Сам про себя анекдот запустил…

— Был он дворником, был… И Астафьев на мясокомбинате работал, и Бродский — в морге… — не унимался Саня.

— Слушай, ты меня уже достал…

— Ну, Владимир Павлович, обращайся, если что… — и ушел Александр Гончар, прихватив, исключительно из уважения к Доброскокову, шестьдесят рэ — на две самопальные водки…

Доброскоков встал из-за стола, прошелся по кабинету. За окном слякотила поздняя осень. Самовлюбленная реклама сочилась сквозь сумерки, обещая комфорт от пластика. Глаза упирались в заброшенную стройку. Летом, бывало, здесь местная пацанва устраивала паркур — травмоопасную беготню и прыготню по бетонным рытвинам. Сейчас стройка, подсвеченная неоном рекламы, ежилась арматурой полуразрушенных плит перекрытия и ребрами лестничных пролетов. В блоках серого фундамента покоились замурованные тайны большого кидалова по имени «Жилищный кооператив № 15». Люди, заплатившие дважды за будущие квартиры, так их и не получили — лихие 90-е, понимаешь… Его, Доброскокова, бог миловал, а ведь пытался он втиснуться в очередь на кооператив, — не удалось. Тогда, кстати, сначала очередность надо было купить, а потом уж взносы платить…