— Каждый год?! Гору?! Эх, если б я знала, устроила бы набег и в прошлом году!
— В прошлом году в июле я еще не был бёрст линкером…
— Да какая разница! Лучше скажи… а ее уже можно есть?
— А, конечно.
Харуюки подвинул тарелку с вишней в самый центр стола. Нико радостно сцапала первую вишенку сорта Сато Нисики и отправила ее в рот. Харуюки невольно улыбнулся, услышав, как аппетитно она чавкает.
— Не знал, что ты так любишь вишню, Нико, — прокомментировал он, сам принимаясь за ягоды.
Нико выплюнула косточку в свое блюдце и ответила:
— Разве я не говорила, что это моя самая любимая ягода после клубники? Когда мы в первый раз встретились с Черри Руком в том мире, я даже предложила ему поменяться аватарами.
— Вот как… кстати, ты и сама немного похожа на вишенку, — расслабленно ответил Харуюки, окинув взглядом сидевшую напротив гостью.
Она была одета в черную майку и футболку с воротником лодочкой, дополненные облегающими джинсовыми шортами. Сходство с вишенкой действительно наблюдалось — тощее, словно черенок, тельце, ярко-рыжие волосы—… и тут Харуюки вдруг заметил, что ее личико тоже стремительно приобрело алый оттенок.
— Эй, ты поосторожнее со словами!..
— Э?! Я… я ничего такого не имел в виду…
— Еще бы ты имел!.. Ну да ладно, если ты так думаешь, я сама буду иметь в виду.
Покрасневшая до ушей Нико схватила еще две вишенки и отвернулась.
«Не знаю о чем она, но неважно, главное, что вишня успела к ее визиту приехать», — подумал Харуюки, но не успел даже отпить молока из своего стакана…
Как прозвучал дверной звонок, и перед глазами выскочило сообщение о том, что у него появился новый гость.
Рефлекторно поднятая рука Харуюки вдруг замерла на полпути.
По спине пробежал холодок. Наверное, именно такая смесь страха и предвкушения ощущается на вершине американских горок перед тем, как тележка ухнет вниз.
К счастью, Нико была так увлечена вишней, что ничего не заметила. Харуюки сглотнул и нажал на кнопку ответа.
В окне появилось изображение с камеры у турникета на первом этаже. Там, улыбаясь, стояла Черноснежка — собственной персоной, с которой он расстался на Седьмой Кольцевой каких-то двадцать минут назад. Харуюки развернулся на стуле, сжался, повернувшись спиной к Нико, и тихо прошептал:
— Ч-Ч-Черноснежка-семпай?!.. П-п-п-почему ты здесь?!
— Знаешь, я отправилась домой, но на душе почему-то стало неспокойно. Я решила, что это из-за твоей учебы — вдруг ты будешь лентяйничать? — и потому вернулась.
