– В таком случае, можно вступать в переговоры.
– Какие ещё переговоры?
– Матримониальные. Вернее, антиматримониальные. Я так полагаю, что Наташина маменька потребует официального предложения, подвенечного платья и печати в паспорте.
Венечка повернулся ко мне и сделал круглые глаза:
– Серьёзно?
– Боюсь, что да. Впрочем, учитывая залежалость товара и её исключительное расположение к купцу, может, и так обойдётся.
– Что тогда пойти костюмчик тебе посимпатичней выбрать для сватовства? – Протянул Венечка задумчиво глядя в окно.
– Я, вообще-то, планировал просто позвонить и поставить перед фактом.
– Это далеко не моя епархия, но раз уж ты собрался делать предложение, то, наверное, это нужно очно. Поезжайте вместе. Только пусть Наташа отдохнёт сначала. Как ты? Вздремнуть не желаешь? – Я поспешила отказаться, но тут же почувствовала резь в глазах от потребности их закрыть.
– Седативный настой-то зря, что ль, пила? Пойдём, я тебя уложу.
– Лис! А вино как же?
– Позже выпьем, отметим твоё удачное сватовство. И вообще, мне минут через двадцать хорошо бы выйти уже.
– Надолго?
– Нет. Анжеле надо там что-то с документами помочь разобраться.
– А-а! Значит надолго.
– Не драматизируй.
– Я не понимаю, эта курица сама хоть что-то может?
– Витя, Витя! При даме!
– Ничего, при даме хвалить других женщин нельзя, а ругать можно. Она не секретарша же, директор фонда. Мало желающих на её место было? А с мозгами среди них не было?
– Дискуссию по этому поводу считаю бесперспективной и закрытой. Идём, Наташечка, приляжешь. – Он повёл меня за руку. – Я тебе пока так, мельком всё покажу. Квартирка небольшая, но мало ли, заблудишься спросонок. – Ничего себе «небольшая». Видел бы он наши с мамой сорокаметровые хоромы: дому лет семьдесят, комнаты смежные, колонка для нагрева воды. – Здесь у нас гостиная, она же парадная столовая, короче говоря, зала. В той стороне гардеробная, два наших кабинета. Здесь наша спальня. Вот эти две гостевые. Гостей практически не бывает, выбирай любую. Та, по-моему, уютней.
– Можно я всё-таки в этой?
– Конечно.
«Та», которую он предложил, являлась местом наших с Виктором тайных свиданий. В ней я буду чувствовать себя ехидной, предательницей. А в эту Венечка сам меня привёл.
– Располагайся, о плохом не думай, наладится всё, так или иначе.
– Он тебя очень любит.
– Не сомневаюсь. У меня, знаешь ли, было множество поводов в этом убедиться.
– И я тоже. Это некстати тебе совсем, и нелепо, и странно, и, наверное, чуждо, но я тебя люблю.
