Ночью, когда все в Шрусбери давно уже спали, в садовой беседке доктора Дарвина горел огонь. Братья, поглощенные опытами, забывали о сне.
В этой первой своей лаборатории Чарлз с помощью брата научился обращению с химической посудой, горелкой, реактивами.
«Химия сильно заинтересовала меня, и нередко наша работа затягивалась до поздней ночи. Это составило лучшее, что было в образовании, полученном мною в школьные годы, ибо здесь я на практике понял значение экспериментального знания».
Добрый по натуре, приятный в обращении, но болезненный от природы Эразм любил читать и приохотил к чтению младшего брата. «Однако по складу ума и интересам, — вспоминал последний, — мы были так не похожи друг на друга…»
Вкусы и склонности Дарвина были весьма разнообразными.
Он испытывал наслаждение в самом процессе овладения каким-либо новым для него вопросом.
Если вопрос был сложным и трудным, тем лучше. Удовольствие, которое получалось при удачном его разрешении, было еще бóльшим.
Например, Чарлз совсем не отличался математическими способностями, но с высоким удовлетворением изучал геометрические доказательства. Они нравились ему своей ясностью и убедительностью. Чарлз брал уроки геометрии у частного учителя, потому что в школе математическим наукам уделялось очень мало внимания.
Сознание, что какой-нибудь предмет, совсем неизвестный, становится понятным, в высшей степени радовало и удовлетворяло Дарвина. Впечатление о таком достижении оказывалось ярким и длительным.
В школьные годы Чарлз много читал, и самые разнообразные книги. Один из товарищей дал ему книгу «Чудеса мироздания». Это случилось еще в младших классах. И вот перед Чарлзом раздвинулись пределы Шрусбери, Англии. На свете есть другие страны, со сказочно-иной природой. Побывать там, посмотреть эти диковинные вещи…
Да уж и действительно ли существуют такие леса, горы, птицы, о чем написано в книге? Об этом велись долгие споры с товарищами.
Став постарше, Чарлз зачитывался историческими драмами Шекспира, только что появившимися поэмами Байрона, Вальтер Скоттом. В амбразуре школьного окна часто можно было видеть его, до самозабвения углубленного в чтение.
Но Чарлз занимался со страстью, даже с азартом, всем, что не являлось его прямой обязанностью по школе.
Родным его увлечения далеко не всегда казались серьезными, а порой расценивались как безделье. Дело в том, что в школьных занятиях успехи Чарлза были очень скромными. И однажды отец сильно уязвил его словами: «Ты только думаешь об охоте, собаках и ловле крыс и осрамишь себя и всю нашу семью».
