Солдаты поняли в чем дело и исчезли из окон.
– Уходите! Уходите! – крикнул вождь, зажигая фитиль.
– А ты! Что же ты?
– И я за вами… Скрывайтесь… Живо…
Они скрылись, затерялись в путанице переулков, домов и дворов, знакомых им с детства.
Вождь остался один, укрепил зажженный фитиль и в свою очередь скрылся.
Исчезновение осталось незаметным, среди ужасающего грохота взрыва преследование было невозможно. Мостовая была разрушена, соседний дом обвалился и завалил улицу, а облако пыли и дыма, пронизанного огнями[,] наполнило воздух точно после извержения вулкана.
Вождь прошел ближнюю улицу, потом другую, быстро вошел в дом, взбежал на лестницу и вот он уже перед дверью; она открывается перед ним. За дверью две руки и судорожный поцелуй женщины, ожидавшей его.
– Наконец, это ты!
– Мария, дорогая!
– Всё готово! Не теряй ни минуты!
– Будь спокойна… Они обшарят весь квартал.
Оба прошли в соседнюю комнату.
Вождь скидывает платье, моется, бреется. Мария подает ему одежду, сложенную на стуле. И вот он неузнаваем, в рясе, в треугольной шляпе, с башмаками, на которых тускло блестят пряжки.
Пока он переодевался, Мария связала его штаны, фуфайку и красную повязку и кинула их в темный угол.
Она такая же, как он, точная, спокойная и деятельная. Она подает ему перчатки и молитвенник.
– А теперь, – говорит она, – последний поцелуй и прощай. Нет, до– свидания. Завтра мы встретимся в Брюсселе. Паспорт у тебя в кармане, вместе с деньгами.
Они целуются, уверенные, что разлука будет не долго[й]. Они спускаются по лестнице. На пороге, прежде чем выйти на улицу, последнее пожатие руки и они выходят, расстаются, уходят каждый в свою сторону.
Вождь меняет свою решительную походку повстанца на размеренный шаг священника.
Солдаты повсюду, входят во все двери, подымаются в каждый дом. На мостовой валяются ломаные ружья. Ведут арестованных, заподозренных.
Офицер видит священника, отдает ему честь.
Но видит священника и другой человек, один из повстанцев, который был с ним, один из тех, кто со слезами на глазах только что прощался с ним.
Они видит его из первого этажа, из-за ставни, откуда он следит за улицей.
Неутоленная ярость, как волна подымается в нем. Трепет смерти, который он посылал другим и ждал для себя, снова неудержимо охватывает его.
– Гнусный поп, – глухо ворчит он.
В темном углу комнаты еще стоит его заряженное ружье. Он берет его, открывает окно и стреляет.
Одетый в рясу вождь убит наповал. Он падает на мостовую, которую только что защищал.
