Я напомнил, что у Серого наклюнулся неслабый мотив. Ведь Серый знал, что если мамаша умрёт, то детишки торговлю завалят. Значит, будку продадут Серому. Чужой в такой глуши будку не купит, а Серому выгодно иметь два магазина друг напротив друга с разными ценами на одинаковый товар. Как ни крути, а от смерти мамаши Серый выигрывал. Потому лучше бы Серому подумать, и свидетелей своего алиби таки найти.
Серый потёр затылок, предложил разговор закончить. Алиби от пустой болтовни Серому всё равно не добавится, ну а мотив… Серый уверен, что такой мотив судью в худшем случае рассмешит. И по большому счёту Серому волноваться не о чём. Серый знает, что эсэмэску не заказывал, а потому спокоен.
На моё предложение оставить изображение фейса на память камеры моего мобильника Серый согласился без раздумий. Сказал, что я могу щёлкать мобильником хоть до вечера, и совать фотку Серого кому угодно. Мол, опознать в Сером заказчика эсэмэски сможет лишь больной на голову.
После фотосессии я с Серым расстался.
На выходе из рынка я подумал, что поход за уликами не удался. Как пришёл, так и ушёл: с одними подозрениями. Разве что подозрений добавилось. Димон оказался столь отпетым тунеядцем, что ненавидеть требовательную мамашу мог не только до эсэмэски, а и до открытого саботажа. Серый кроме досады на отказ мамаши продать будку получил ещё один мотив: смерть мамаши сделку не только ускоряла, а и удешевляла.
Мотивов добавилось, вот только и Серый, и Димон навряд ли знали о мамашиной аллергии. Потому если эсэмэску и заказывали, то наобум, авось сработает. Даже минимальной уверенности в смертельном эффекте от эсэмэски ни у Серого, ни у Димона быть не могло. Со столь ненадёжным способом убийства ни один казённый следователь связываться не станет.
С другой стороны, ни у Серого, ни у Димона алиби на момент заказа эсэмэски не нашлось.
*
*
Для очистки совести я смотался в неткафе, показал админу фотки Серого и Димона. Ни того, ни другого админ не видел. Насчёт Димона админ заметил, что уж парня с такой свирепой косинкой во взгляде запомнил бы наверняка.
На выходе из неткафе я позвонил Оксане, спросил, когда дома будет Лёва. Оксана сказала, что Лёва подъедет к шести, и что ей надо со мной срочно переговорить. Я пообещал быть к шести. Оксана пообещала ждать с нетерпением.
Не успел я нажать на красную кнопку мобильника после разговора с Оксаной, как позвонил Димон. Когда Димон пролепетал “Драсьте!” я понял, что собеседник взволнован не на шутку. Я счёл разговор важным, попросил Димона секунду обождать, припарковался, затем разговор продолжил.
