Когда Самуилыч материться закончил, я посоветовал спрятать ружьё в сейф. Самуилыч сказал, что пока стволы не выдраит да не смажет, ружьё в сейф не покладёт. Я заметил, что в следующий раз меня может рядом не оказаться, тогда Афоня может пальнуть не в потолок, а в живот Самуилыча. Потому будет лучше, если Самуилыч пугать Афоню ружьём перестанет.
Самуилыч матернулся.
– Ян, это мне решать, кого и чем пугать!
– Может, отдадите ружьё мне? Полежит у меня, пока у вас обоих нервишки шалить не перестанут.
Самуилыч перешёл на крик.
– Ян! Ты думай, что говоришь! А если этот козёл придёт опять? Чем мне защищаться, а?!
– Только не надо брать меня на глотку. Будете орать когда уйду. Вопите в своё удовольствие, чешите гландами зубы.
– Ладно, сорвался. Ну ты ж понимаешь…
– А если вы Афоню убьёте? Если вместо защиты…
Самуилыч тряхнул головой.
– Ну и ладно! Значит, так тому и быть. Наверное, этого козла я когда-нибудь таки пристрелю. Мне терять нечего. Я своё уже отжил. А если этот урод подохнет, то людям будет жить полегче, а?
Самуилыч притащил из комнаты патронташ, зарядил ружьё. Пока заряжал, бубнил: “Дробь я ему, уроду, заряжу покрупнее”. Ружьё Самуилыч повесил на вешалку в коридоре. Под панамкой, над сандалиями, рядом с летней рубашкой ружьё смотрелось как нельзя к месту.
Самуилыч посмотрел на меня.
– Вот так, Ян. Пусть этот козёл только сунется, так у меня теперь ружьё наготове. Я теперь не дурак, открывать дверь без ружья не стану. Застрелю к монахам.
– Вы же хотели ружьё смазать и спрятать в сейф.
– Смажу завтра, когда этот петух успокоится.
Я улыбнулся, подумал: “Что взять с дурака?”, потопал вон. Своё дело я сделал, добрососедскую потасовку-перепалку прекратил.
*
*
Я спустился на первый этаж, постоял на площадке, посмотрел на дверь Афони, подумал, надо ли спросить Афоню о том, по какому поводу стреляли. Лезть к Афоне с расспросами я так и не надумал, пошёл к себе.
Отечественные замки на моей стальной двери открываются с лязгом гаубичных затворов. Потому я не удивился, что мой сосед услышал, как я вернулся домой.
Не успел я отгрохотать замком, как дверь соседней квартиры отворилась, и на площадку выглянул Афоня.
Афонин взгляд бешеной селёдки чуть поубавил сочности, но всё ещё остался. Так бывает у тех, кто заводится за секунду, а останавливается через день. И ещё Афоня выглядел чуток виноватым.
Афоня посмотрел на меня, перевёл взгляд на пол.
– Ян, зайди. Есть дело.
Я закрыл свою дверь, прошёл к Афоне.
