На дверце шкафа, который стоял в коридоре Самуилыча, висело большое зеркало. Когда во время ночного визита к Вадику я сидел на балконе и молился, в то зеркало я видел всё, что Вадик делал в коридоре. Видел я потому, что дверца шкафа с зеркалом была приоткрыта.
Я вспомнил, что и в момент потасовки-перепалки Самуилыча и Афони дверца шкафа была приоткрыта. Значит, Вадик – если сидел на балконе – в отражении балконных окон через зеркало, что на дверце шкафа, мог видеть всё, что творилось в коридоре в момент потасовки-перепалки. При этом Вадика ни я, ни Афоня не видели точно так же, как Вадик не видел меня, когда я сидел на балконе, и когда Вадик меня чуть не застукал во время ночного визита.
Соль в том, что на снимках, которые я нащёлкал во время осмотра квартиры сразу после смерти Самуилыча, дверца шкафа была закрыта. То есть Вадик мог стрелять без опасений, что его через окна увидят соседи из дома напротив.
В версии с балконом играло важную роль не только то, что Вадик потасовку-перестрелку видел, но и то, что Вадик после того, как участники потасовки разошлись по домам, слышал.
После стрельбы по потолку Самуилыча Афоня отправился к себе, затем пригласил меня. Мы поболтали, причём не шёпотом. Болтали не в комнате, не в коридоре, а на кухне, да ещё при открытых окнах. Если бы под балконом Афони стоял любитель подслушивать чужие разговоры, то мог слышать каждое наше слово. Звук, как известно, распространяется во все стороны. Кухонные беседы слышны не только под, но и над балконами.
Если в момент потасовки Вадик сидел на балконе, и затем балкон не покидал ещё минут десять, то мой с Афоней разговор при открытых окнах да при вечерней тишине Вадик мог слышать до единой буквы.
Не исключено, что подслушивал наш разговор на пару с Вадиком и Самуилыч, чтобы знать планы коварного Афони. Но дело не в Самуилыче. Если Вадик мой разговор с Афоней слышал, то знал, что, когда я от Афони ушёл, Афоня остался в квартире один и без свидетелей. Другими словами, если убить Самуилыча не мешкая, то алиби на момент убийства Самуилыча у Афони не будет.
Вадик это смекнул, и побежал убивать Самуилыча.
На горе Вадика Афоне позвонила дама сердца, Лора, и у Афони хватило ума изливать свои любовные переживания не на кухне, чтобы слышало полдвора, а в комнате. Или Афоня болтал с Лорой в коридоре. Или в туалете. Во всяком случае там, где Вадик Афоню не слышал, и не знал, что у Афони на момент убийства Самуилыча есть хоть какое-никакое, а алиби.
