- Тут я согласен с тобой. Не знаю и не смог бы узнать, потому что и ты не знаешь - ты чувствуешь. Если ты хочешь снова увидеть Гая Гиббона или правдоподобную его копию, он должен со дня рождения жить по готовому сценарию. Ему придется пройти заново весь жизненный путь этого парня.
- Хорошо, - спокойно согласилась она.
Пораженный, он уставился на нее:
- А прежде, чем он сможет сделать это, нам надо написать сценарий. А еще раньше мы должны как-то раздобыть материал. Что ты думаешь делать учредить фонд по розыску каждого мгновения жизни этого... этого ничем не примечательного юноши? И сделать это тайно, чтобы он, то есть его двойник, не догадался об этом? Да знаешь ли ты, во что это обойдется?
- Все можно устроить.
- Предположим, у тебя будет его биография в форме сценария, двадцать лет жизни, каждый день, каждый час; тебе придется позаботиться о том, чтобы с рождения ребенка окружали люди, которые будут в тайне от него разыгрывать этот сценарий и не допустят, чтобы с ним произошло что-нибудь незапланированное.
- Вот именно, все правильно! - воскликнула она.
Кеог вскочил и заорал на нее:
- Я вовсе не строю планов, пойми ты это, сумасшедшая от любви! Я выкладываю свои возражения.
- Что еще нам понадобится? - нетерпеливо спросила она. - Кеог, постарайся, хорошенько постарайся все предусмотреть! Когда начнем? С чего? Быстрее!
Кеог смотрел на нее, как громом пораженный; наконец упал на скамейку и горько рассмеялся. Она села рядом, взяла его за руку, глаза ее сияли. Через мгновение он посерьезнел и повернулся к ней. Он вбирал в себя сияние ее глаз - и наконец его мозг снова заработал... как всегда, по приказу Уайков.
- Главный источник информации о его жизни, - сказал он, будет у нас не долго... Надо сказать Рэтберну, чтобы не слишком накачивал его морфием. Он должен быть в состоянии думать.
Когда его одолевала боль и он не мог больше вспоминать, ему вводили еще немного морфия. Какое-то время им удалось уравновешивать боль и воспоминания, но затем муки стали сильнее. Тогда ему удалили спинной мозг - и он потерял чувствительность к боли. Были привлечены новые люди психиатр, стенографистка, даже историк-профессионал.
В своей новой лаборатории Вебер экспериментировал, подыскивая "доноров" - пробовал все мыслимое и немыслимое, даже коров и приматов. Кое-какие результаты были, хотя не слишком обнадеживающие. Он экспериментировал и с людьми. Никак не удавалось преодолеть отторжение ткани: матка не удерживала чужеродный плод, как палец не приживается на чужой руке.
