— Медлит? — переспросил Буллит. — Это как же понять? Почему медлит? Расчет?
— Расчет, конечно… — ответил Крайнов без большой готовности, видно, боялся категорических суждений.
— Какой… расчет? — осторожно спросил Буллит.
— Какой? — повторил вопрос Буллита хозяин. — Я скажу, но только чур, это всего лишь мое мнение, а я, как вы понимаете, нынче уже не военный, поэтому мнению моему невелика цена. — Он задумался. — Кто воюет на стороне красных? Рабочие города!.. Тверь, Ярославль, Иваново — Вознесенск, Владимир, как, разумеется, Москва и Петроград… Не только, конечно, города, но ядро — города!.. А кто такие колчаки?.. Казаки–станичники, а также коренные золотопогонники — золотопогонников со счетов не сбросишь!.. — он оглядел сидящих за столом, заметно притихших. Его стройный рассказ, быть может, явился и для него самого неожиданностью. — Кто берет верх и кто возьмет верх?
— В самом деле, кто? — подал голос Буллит. Хотел того Крайнов или нет, но подвел рассказ к самому значительному, кстати, и для Буллита значительному.
— А это как раз самое трудное! — вырвалось у хозяина. — Вот тот же Уральск: утром — белые, вечером — красные, утром — белые, вечером — опять красные… Как на весах, на каждой чашечке которых по фунту — равновесие, трагическое, я бы сказал, равновесие…
— Переведите, переведите, пожалуйста: трагическое равновесие!.. — произнесла хозяйка, обращаясь к Цветову, и с откровенным восхищением взглянула на мужа, она уже простила ему Рафаэля.
— Но есть сила, способная нарушить… равновесие? — спросил Буллит, его мысль неотступно следовала за Крайновым.
— Есть, конечно.
— Какая?
— Мужик русский… — Крайнов улыбнулся, будто бы все сказанное было и для него неожиданностью. — Тот, кто сумеет склонить его на свою сторону, окончательно склонить, за тем и победа!..
— А мужик, он понимает это?
— Наш мужик — голова, он все понимает!
— И что?
— У России вон сколько лесов — мужик и переселился в леса, дезертировал!
— Не хочет идти в армию… белую?
— Нет, почему же, и в красную не хочет, но идет — боится остаться без земли…
Буллит замер, опустив глаза, его лицо изобразило усталость.
— Но золотые погоны у Колчака, а это, значит, и выучка, и знание стратегии, и опыт?
— Опыт — категория преходящая! — ответствовал Крайнов. — Когда это война гражданская да к тому же длится годы, опыт становится достоянием не только военных.
— Генерала бьет в открытом бою клерк заурядный или такой же заурядный молотобоец?
