Дверь распахнулась. Фиолетовая голова миссис Ковент оживила приглушенные тона приемной. На руках старушки восседала маленькая собачонка большой породистой ценности. Черные глаза Мартина хлестнули Рона по лицу.
– Прошу вас, мистер Митчелл.
* * *
…Уже несколько минут Рон и Мартин сидели молча друг против друга. Взгляд Мартина цепко ловил движение глаз и мимику Рона в попытке предвидеть его первые слова. Рон молчал. Его сквозной взгляд уходил через лицо Мартина в глубину собственных мыслей. Мартин ждал. Начало разговора принадлежало только Рону.
– Где ваш пистолет, доктор?
Голос Рона звучал бесстрастно, глаза оставались по другую сторону реальности. Молча Мартин правой рукой слегка выдвинул верхний ящик стола и изящным толчком вернул его на место.
– Он появился вместе со мной? – голос Рона по-прежнему был безучастен.
– Этой игрушке больше десяти лет.
– Для самообороны?
– Для самоуспокоения.
– Вы меня ждали, доктор?
– Да.
Рон снова замолчал. Мартин выглядел естественно спокойным, но зарождающийся ветер тревоги уже поднимал в душе зыбкую рябь. Взгляд Рона лег на одну прямую с глазами Мартина.
– Доктор, я больше не убиваю людей.
– Когда это случилось?
Напряжение Мартина резко возросло, но ни единым оттенком не отразилось внешне.
– День назад
– Кто это был?
– Почти мальчик.
– Где это случилось?
Рон не ответил. Потянулись секунды молчания. Мартин напряженно ждал. Главные слова, ради которых Рон здесь, еще не сказаны. Предчувствие Мартина переросло в уверенность: произошло что-то непредсказуемое. Что? Интуиция Мартина молчала. Логика не давала ответа. Рон не убил. Установка исполнена, но с неожиданным обстоятельством, о котором все еще молчит Рон. При условии, что цель достигнута, это обстоятельство можно было бы считать косвенным, если не было бы столь очевидным его прямое действие на Рона. Мартин ждал, гася одну за другой волны нарастающей тревоги. Взгляд Рона тяжело лег на глаза Мартина.
– Он… не кричал…
– Не кричал?!
Космический холод обрушил на Мартина свою ледяную мощь, сплющив все размышления до одной мысли, отчаянно бьющейся в сжимающемся пространстве. Он не кричал! Не кричал! Мартина ожидал любых слов, но только не этих, так жестко резанувших по его чувству абсолютной уверенности в себе… Он не кричал!.. Нет, это невозможно! Мысли Мартина вновь завибрировали протестом против ставшего известным обстоятельства. Этого не могло быть! Мартин не мог ошибиться… Мартин – не мог! Жертва была обязана кричать… Расчет был филигранно точен…Он не кричал…он не кричал…
