– Мама, Дэн и Кэт… они живут…
– Нет, не в доме Кренстонов. У них своя пасека во Флориде. Приезжают редко.
– А…в доме.
– Родители Кэт и ее кузен с семьей. Они переехали из Мичигана. Мы почти не видимся.
– Дэн не стал математиком.
– Они с Кэт решили все изменить, чтобы жить дальше.
– Они счастливы?
– Да, они любят друг друга.
– А дети?
– Трое. Младший Ричард очень талантлив.
– Дэн видит его великим математиком?
– Они с Кэт мечтают об этом.
– Мама, ты все время одна?
– Кроме двух раз в неделю, когда приходит патронажная сестра.
– А что потом, мама?
– Это решать вам с Дэном.
– Нам с Дэном?
– Отец завещал дом вам двоим.
– Нам двоим?…Я думал…отец…после того дня…
– Нет, Рон, ты для него остался сыном, любимым, как и прежде. Он считал это роковой случайностью, он верил – твоя душа не в крови.
– Он верил в это до конца?
– До самого конца, Рон.
Отец верил до самого конца! Верил, одиноко приняв на себя всю мощь общественного порицания. Дэна спасла немота. Мать – стены дома. И только отец каждый день после случившегося продолжал ходить на работу. Рон легко представил отца, высокого, прямого, бесстрастно холодного и с жарко кровоточащим от боли сердцем, с изнывающей от безответных вопросов душой. А Дэн? Простил ли Дэн Рона? Да имеет ли право Рон просить прощения у Дэна, имеет ли право вообще напоминать о себе?
– Мама, когда ты увидишься с Дэном,…я хочу попросить тебя…вообщем…
– Я не скажу, что ты приезжал, Рон.
– Спасибо, мама.
За окном тихо покачивал ветвями дуб. Это дерево они посадили всей семьей, когда купили дом. Посадили на счастье. Рон чувствовал, как слабеют тиски, сжимавшие его сердце страхом быть отвергнутым от родного дома. Он напрасно боялся. Мать и отец ждали Рона все долгие годы неведения о его судьбе, ждали и не верили в жестокий умысел совершенного им убийства.
– Рон…
– Мама?!
Рон не заметил, как подошла Лиза.
– Бедный мой мальчик.
Лиза взяла Рона за руки, погладила по волосам, провела по щекам, как в детстве, когда успокаивала после обиды или неудачи. В эти минуты маленький Рон всегда плакал, размягчая и смывая слезами все коросты с души, но сейчас глаза Рона оставались сухими.
– Почему ты не плачешь, Рон?
– Я больше не умею, мама…Моя душа… застыла.
– Она оттает, Рон. Ты снова научишься плакать.
Лиза обняла Рона, и он прижался к ней, как в детстве, изо всех сил.
– Мама, прости меня, я не хотел, никогда… никогда этого не хотел.
– Я знаю, Рон. Это было свыше.
– Я до сих пор не нашел ответа, мама, до сих пор не нашел.
