Смерть в Версале[редакция 2003 г.] | страница 65

— Извини, — говорит она.

Удивительно. Обычно девицы капризно просят убрать руки. Дескать, что вы себе позволяете, какая вульгарность, и она вовсе не падала.

Мы садимся пить чай с пирогом.

— Точь–в–точь как дома! — восклицаю я. — Ты чудо!

— Спасибо, — улыбается она. — Это меня бабушка научила. Для нее выпечка была развлечением. Особенно, когда мы все съедали!

Какая милая благодарность. И нет дурацкого жеманства.

Я, Светлана, немного успокоилась. Пирог Полю вроде бы понравился. А то, что я вела себя глупо… что ж поделаешь…

Интересно, зачем Поль пожаловал?

— Я хочу пригласить тебя на прием, — говорит Поль. — Я буду счастлив, если ты согласишься пойти со мной!

— Какой прием? — спрашиваю я с интересом.

— Вечер в кругу патриотов. Простые танцы, хорошее угощение, нет нудного этикета, но при этом все аккуратно.

— Я согласна! — восклицаю я.

— Ты меня осчастливила! — говорит он.

— Мне в радость! — смеюсь я.

Веду себя как чокнутая.

— Значит, завтра я за тобой зайду, — улыбается Поль.

— Хорошо, — я киваю.

— И еще мне бы очень хотелось познакомить тебя с Анной Теруань.

Я чуть не поперхнулась.

— А кто она тебе? — спрашиваю я, стараясь сохранить спокойный тон. — Прости за любопытство.

— Анна Теруань мой друг! — непринужденно говорит Поль. — Мой хороший друг, как для тебя Робеспьер! Как меня возмущает, когда подлецы пишут про нее гадости!.. Мне очень хочется, чтобы вы познакомились.

— Значит, она твой друг, — говорю я. — Понятно.

Я еле–еле сдерживаюсь, чтобы не закричать «ура».

Тут я вспоминаю о деле. Надо же поговорить с Жюно! Я напоминаю об этом Полю.

— Я уже беседовал с ними, — отвечает он. — Ничего они не заметили.

— Жаль, — вздыхаю я.

Какой Поль молодец. Не забыл о моем деле!

Я, Максимильен Робеспьер, прибыл на встречу с Мирабо. Я вхожу в шикарный зал. Все вокруг увешано дорогими гобеленами и обставлено античными скульптурами. Поражает и обилие зеркал. М-да… кругом господствует роскошь и пышность, но отнюдь не вкус. Дорогие безделушки громоздятся одна на одну и никак не сочетаются.

Граф встречает меня довольно приветливо. Он восседает в огромном, точно трон, кресле, которое еле вмещает его тучное тело. На обрюзгшем, изрезанном оспой лице играет фальшивая улыбка.

— Камилл говорил мне, что вы очень беспокоитесь за мою политическую репутацию, — говорит он. — Не ожидал от вас такого благородства, ведь наши политические идеи не совпадают.

Я замечаю в глазах Мирабо хитрый огонек. Ясно, старый лис в отличие от простака Демулена, не верит в подобное великодушие. Ничего, я доведу игру до финала. Хоть я и не люблю притворяться, в данной ситуации иного выхода не найти.