Смерть в Версале[редакция 2003 г.] | страница 13

Мы выходим из дворца на улицу. Нас встречают наши спутницы.

— Да здравствует король! — кричу я.

— Тише, тише, — сдерживает меня Светик. — Это может им не понравиться…

Но я не могу молчать. Король добр и милостив! Все должны знать об этом. Все, кто были со мной, кричат «Ура королю!». Только Светик молчит. Я чувствую, она боится. Почему? Наши подруги не сделают нам ничего плохого!

— Что–то вы быстро поменяли мнение, — зло говорит одна из торговок.

— Их подкупили! — говорит другая.

— Ничего подобного! — восклицает Светик.

Двое из женщин вплотную подходят к нам. Их лица искажены. Теперь и мне становиться страшно.

Они накидывают мне на шею веревку, они хотят удушить меня.

Да, это сон. Так всегда бывает во сне. Сначала все хорошо, но потом происходит страшное. Сейчас я проснусь, сейчас… я падаю на руки Светик…

Я, Светлана Лемус, не знаю, что делать. Эти фурии явно не шутят.

— Потерпи, — говорит одна. — Сейчас придет твоя очередь, умненькая…

Пьеретта теряет сознание, я поддерживаю ее. Пощечины торговок приводят ее в чувства. Я пытаюсь помешать им удушить ее. Мне скручивают руки за спину. Я значительно слабее торговок. Что делать? Еще несколько мгновений и они затянут веревку на шее Пьеретты. В такие минуты опасности больше беспокоишься за ближнего. Кажется, что с тобой ничего не случится, что тебя не тронут. Так и я. Я уверена, что опасность грозит только Пьеретте, а не мне. Не будь рядом Пьеретты, я бы испугалась за себя. Я очень труслива.

Я кричу. Я могу только кричать. Звать на помощь.

Вмешиваются три торговки и охранники. Гарпий, посылающих нам проклятия, оттаскивают. Я и Пьеретта, обнявшись, садимся на корточки. Мы плачем.

— Хватит хныкать, — говорят нам, — Надо вернуться во дворец, чтобы получить королевский приказ о подвозе хлеба из Сенли и Ланьи и об устранении препятствий снабжения Парижа съестными продуктами.

Я, Светлана Лемус, и мои спутницы вновь направляемся в зал заседания. В коридоре я замечаю Натали Планш. Женщина сидит на полу, облокотившись спиной о стену. Она обхватила колени тощими руками и дрожит. Мы подходим к ней.

— Что с вами? — спрашиваю я. — Вам плохо?

— Да… у меня ужасно болит горло… знобит… я задыхаюсь…

Тут ее речь обрывается, она медленно сползает на бок. Я зову одного из караульных. Он нехотя подходит. Гвардеец берет Планш за руку, чтобы нащупать пульс.

— Она мертва, — спокойно говорит он.

Пьеретта вскрикивает. Я беру ее за руку.

— Успокой Господь ее душу! — произносит Мари.