История Индий [Historia de las Indias] | страница 48

а также прибытие слишком большого числа рабов-негров ^>13 привели к тому, что жители стали окружать свои дома добротными стенами. Из монастырей первым был сооружен монастырь Сан Франсиско, затем монастырь Санто Доминго, а много лет спустя монастырь Мерсед. Затем приступили к строительству крепости и не прекращали работ до окончания постройки. Начальником крепости командор Ларес назначил своего племянника по имени Дьего Лопес де Сауседо, человека весьма благоразумного, уважаемого и во всех отношениях достойного. Губернатор основал также госпиталь Сан Николас и предоставил ему значительные средства, дабы там могло лечиться большое число бедняков, и по-моему там получали помощь все нуждающиеся. А так как к этому времени уже наступил 1503 год, освободилось место главного командора ордена Алькантара,^>14 и короли-католики пожаловали Ларесу этот сан, мы будем впредь называть его главным командором.

В это время некоторые испанцы из тех, кто восстал вместе с Франсиско Рольданом, находились в городе и провинции Харагуа, где, как мы уже рассказывали выше, в первой книге, находились двор и царство правителя Бехечио и его сестры Анакаоны, женщины очень храброй, которая после смерти Бехечио управляла этим государством. Так вот, эти испанцы всячески старались подчинить себе как можно больше индейцев и заставляли их себе служить и обрабатывать землю, утверждая, что собираются здесь поселиться, и перегружали их работой на полях и всякой другой, а сами пользовались той свободой, к которой они привыкли при Франсиско Рольдане. Правительница Анакаона и многочисленные другие правители этой провинции, которые управляли своими владениями с большим благородством и великодушием, и, как мы уже упоминали, рассказывая об этом царстве в первой книге, выгодно отличались от всех других правителей этого острова своей вежливостью, языком и многими другими качествами, считали пребывание и поведение испанцев крайне обременительным, вредным и во всех отношениях нежелательным; и, видимо, у индейцев что-то произошло с каким-нибудь испанцем или с несколькими испанцами: может быть, они не захотели делать то, что от них требовали, или испанцы поссорились с правителями индейцев и те им пригрозили. Ну, а как бы незначительно ни было сопротивление индейцев делом или словом, если только они не склонялись безропотно перед волей любого, самого гнусного и порочного испанца, даже такого, который в Кастилии был преступником, этого было достаточно для того, чтобы утверждать, что индейцы, мол, такие и сякие и готовятся восстать; и вот, то ли испанцы сообщили что-либо об этом главному командору, то ли он решил посетить испанцев этой провинции, а все они были грубы, неотесаны, привыкли никому не подчиняться и жить в соответствии со своими порочными наклонностями, то ли главному командору захотелось ознакомиться с этим царством, в котором жило очень много индейцев и выдающихся правителей, и прежде всего названная правительница, пользовавшаяся столь доброй славой, а эта провинция находилась всего в 70 лигах от этого города, то есть ближе, чем все другие, но доподлинно известно, что главный командор отправился туда. С собой он взял 300 пеших и 70 всадников, так как в то время на этом острове было мало кобыл и еще меньше жеребцов и только самые богатые люди могли себе позволить роскошь приобрести кобылу для верховой езды, и ездили лишь те, кто имел свою лошадь, а на лошадях они и состязались в метании копья, и сражались, ибо лошади были обучены всему этому; и среди тех, кто поехал вместе с главным командором, были такие, которые заставляли своих кобыл танцевать, делать курбеты и прыгать под звуки гитары.