Книжник [The Scribe] | страница 68

— Благодатью Божьей мы участвуем в страданиях Христа. — Павел поднял голову. — А у нас тут компания…

Сквозь решетку нашей камеры я увидел других узников темницы — безмолвных людей с темными пустыми глазами, без всякой надежды ожидающих конца своих испытаний.

Павел улыбнулся мне.

— Даже в темнице Бог открывает нам возможности.

И он стал проповедовать.

— По великой Божьей милости, Он омыл наши грехи, даровав нам возрождение и новую жизнь посредством Духа Святого, который Он излил на нас обильно через Спасителя нашего Иисуса Христа.

Я почитал за честь страдать за имя Христово, сделавшись, в какой–то мере, причастным к страданиям, которые мой Господь претерпел за меня. И считал честью страдать вместе с Павлом.

И мы пели песни избавления — в темноте — и смеялись, потому что эта мрачная дыра, обитель горя человеческого, наполнялась их звуком. Мы радовались своему спасению, избавлению от греха и погибели, уверенности в Божьих обетованиях и в вечной жизни. Наши голоса взлетали и крепли, доносились к стражникам через каменные коридоры. Те не приказывали нам замолчать. Здесь, в темнице, мы обрели слушателей. Пусть их сковывали цепи, зато не отвлекали крики одержимой. Жадно и сосредоточенно внимали они единственной надежде для заживо погребенных в этом земном аду.

Один признался, что участвовал в убийстве. Павел сказал, что он — тоже — и рассказал, как Бог простил его, изменил и направил по новому пути.

Другой утверждал, что невиновен. Когда–то я мнил себя невиновным и безупречным. Я сказал ему, что все люди — грешники, и каждому нужна благодать.

А в полночь случилось землетрясение, поколебавшее основание темницы. Камни заскрежетали друг об друга, нас окутала пыль. Люди завопили от ужаса. Темничные двери распахнулись. Цепи сами собой упали у нас с ног, как будто их разорвала незримая рука.

— Что это? — кричали люди в замешательстве, боясь на что–то надеяться.

— Это Господь! — отвечал Павел. — Оставайтесь на месте. Только доверьтесь Ему!

Раздался топот бегущих ног, и моему взору предстал тюремщик. Лихорадочно оглядевшись, он с ужасом разглядел отворенные решетки и извлек из ножен меч. Когда он стащил нагрудник, мы поняли, что он хочет сделать. Он предпочитал лучше умертвить себя собственноручно, нежели быть распятым за неисполнение служебных обязанностей. Он думал, что все мы бежали!

— Стой! — громко воскликнул Павел. — Не губи себя! Не причиняй себе вреда! Никто не убежал! Мы все здесь!