Книжник [The Scribe] | страница 56

Бог благополучно перевел нас через горы. Перед нами расстилалась Киликийская равнина, покрытая изобильной зеленью, питаемой водами Кидна.

В Гарсе мы гостили у родных Павла и проповедовали в синагогах. Павел пришел сюда после встречи с Господом на дороге в Дамаск и провел какое–то время в уединении, прежде чем начать проповедовать о Христе. Семена, посеянные им, дали добрые всходы. Евреи приняли нас с радостью.

Дальше мы отправились в Дервию, город в Ликаонии, названный так из–за можжевельников, во множестве росших в его окрестностях. И там мы проповедовали в синагогах и встретились с Гаем, который стал хорошим другом, а позже и спутником Павла в путешествиях. Гай хорошо знал Писание и принял Благую весть раньше других.

Листра будила во мне трепет. В прошлый раз, когда Павел проповедовал в этой римской колонии, расположившейся вблизи безлюдного южного хребта, его побили камнями.

— Бог воскресил меня, — рассказывал Павел. — Я своими ногами вернулся в город. Друзья омыли мои раны и помогли нам с Варнавой бежать. — Он рассмеялся. — Думаю, боялись, что если останусь, мои враги убьют меня еще раз.

Это вовсе не казалось мне забавным. Однако вызывало любопытство. Много ли найдется людей, которые умерли и воскресли… — и могут рассказать об этом? Я спросил, что он помнит, — если помнит хоть что–нибудь.

— Не могу сказать, что я видел. Вышла ли моя душа из тела или оставалась в нем — не знаю. Одному Богу известно, как там оно на самом деле — только я каким–то образом оказался на третьем небе.

— И видел Иисуса?

— Видел небеса и землю, и все, что под ними.

Взволнованный, я продолжал донимать его вопросами.

— Господь говорил с тобой?

— Он сказал мне то, что уже говорил раньше. У меня нет слов, чтобы описать увиденное, Сила, но что я могу точно сказать: я был не рад, что вернулся. Это я точно помню. — Он задумчиво улыбнулся. — Единственный, кто мог бы понять мои ощущения, — это Лазарь. — Он сжал мою руку, на лице его застыло напряженное выражение. — Лучше не будем говорить об этом, Сила. В Листре кое–что знают об этом, но я не смею добавить ничего.

— Почему? — Мне казалось, что пережитое им подтверждает, что после упокоения тела жизнь продолжается.

— Людей скорее больше заинтересуют небеса и ангелы, чем решение пребывать с Христом в этой жизни.

Как я уже упоминал, Павел был мудрее меня.

Мне хотелось расспросить его еще, вытянуть из него все, что ему запомнилось, но я уважал его соображения. И не хотел даже гадать, что он станет делать в Листре.