– Это уже никуда не годится, – в отчаянье остановилась я и уставилась на него в темноте, – скажи честно, ты считаешь меня толстой?
– Разве я так сказал? – Удивился он. – Если тебя интересует мое мнение, фигура у тебя отпадная, но мышцы в тонусе держать надо при любом раскладе. Тело становится более выносливым.
– Ты, конечно, держишь? – съязвила я, садясь в машину, он устроился на водительском месте.
– Конечно, причем все. Хочешь проверить?
– Как-нибудь в другой раз.
Тимур рассмеялся, я нахмурилась.
– Ты рассчитывал на другой ответ?
– Я рассчитывал не на ответ, а на его практическое воплощение.
– Ты всерьез считаешь, что стоит тебе посмотреть на девушку своими глазками и пошептать на ухо глупости, как она ляжет с тобой в постель?
– Вспоминая нашу первую встречу… – он сделал вид, что и в правду вспоминает, потом кивнул, – да, пожалуй, так я и думаю. Скажешь, ты и твои подружки не раздевали меня взглядом?
– Я настаиваю на том, что это был гипноз.
Тимур рассмеялся.
– Брось сопротивляться. Уверен, тебе понравится.
– Откуда такая уверенность?
– У меня богатый опыт общения с женщинами.
– Может, они тебе привирали, чтобы не расстраивать.
– Ты можешь сама это проверить.
– Боюсь, мое сердце не выдержит столь большого удовольствия.
Тимур снова рассмеялся, я уставилась в окно. Мы отъехали уже на приличное расстояние, судя по дороге, ехали в сторону отеля. Это внушало надежду.
– Мы оба знаем, – сказал вдруг Тимур, – что я могу трахнуть тебя прямо сейчас, и ты мне не откажешь.
– Конечно, – согласилась я, – особенно если ты положишь рядом с собой пистолет. Тогда тебе ни одна девушка не откажет. И не только девушка.
– Значит, как объект мужского пола я тебя не привлекаю.
– Ты по всем параметрам меня не привлекаешь, уж больно от тебя неприятностей много, а я знаешь ли, люблю спокойствие и уют.
– Телевизор, тапочки, суп? – усмехнулся он, тормозя недалеко от входа в отель.
– Именно, – высказалась я, оглядываясь, – что теперь?
– Топай в номер, выспись, и можешь продолжать свой безмятежный отдых.
– А ты?
– Я постараюсь тебя больше не тревожить.
– Я серьезно, – рассердилась я, – зачем же тогда мы избавлялись от трупа?
– Ты держишь меня, я тебя. Пока молчит один, молчит другой, а, значит, Мадянкина будут искать долго и безуспешно.
– А если я расскажу все в полиции?
– Не расскажешь, – усмехнулся он, – и сама это знаешь.
Его тон как бы указывал на то, что он меня насквозь видит, и я снова закатила глаза.
– Тогда я пошла? – все-таки спросила его.
