— Так что там за секреты? — повторила Сандра, жадно впитывая глазами взгляд Сергея.
Так, спокойно. Все под контролем, прокрутилось в голове Сергея. Вот и он — момент, когда не просто можно, но жизненно необходимо воспользоваться безответной симпатией девушки.
— Любовное письмо, — выдержал настойчивый взгляд Сергей и, кажется, даже сумел его отбить.
— Дааа?
Ффу, слава богу! Сандра отпустила листок — разумеется, чтобы поправить прическу.
— И кто эта счастливица?
Нарочито медленно разглаживая листок, Сергей отправил Сандре воздушный поцелуй.
— И ты еще спрашиваешь? — и ушел к себе в кабинет, оставив девушку один на один с приступом аритмии.
Свежеотпечатанное заявление он положил в папку — ту самую, с которой его видели целыми днями разгуливающим по коридорам ведомства и заглянуть в которую поленился бы даже самый пытливый коллега: все и так знали, какую ерунду принято носить в таких вот папках — операция прикрытия, шутили сотрудники, имея конечно же в виду собственное безделие.
Решился он час спустя. Но по пути, ведущей в неизвестность, он предусмотрел остановку, паузу для сомнений и подчистки огрехов. Скомканный лист тяготил карман, и спастись от неприятного ощущения можно было лишь одним способом — сжигая несостоявшийся документ. Может ли кто–нибудь поручиться, что выход из ведомства настолько же безболезненен, как и вход в него? И что увольнение по собственному желанию не сопровождается допросом на детекторе лжи, перекрестным допросом, инъекцией правды, одиночной камерой с идеальной звукоизоляцией и капающей равномерно и круглые сутки водой из специального отверстия в потолке и прочими проверками, которые Сергей нафантазировал себе, поступая в ведомство и которые, к его удивлению и даже, прямо скажем, разочарованию, ограничились подпиской о неразглашении, напечатанной, кстати, даже не на служебном бланке. Во всяком случае, любые подозрения лучше исключить. Вдруг обыск и — на тебе — второй экземпляр заявления, абсолютно идентичный, не считая тщательно скомканной бумаги. С какой целью, гражданин Платон, копию служебного документа выносим? И не скрывается ли под скучной казенщиной второй, куда более содержательный смысл, а если скрывается, то где шифр, подозреваемый Платон?
— Я в туалет, — уже выходя из кабинета, Сергей обременил коллег необязательной информацией, но в ответ не услышал даже отстраненного мычания: послеобеденный компьютерный пасьянс — священный ритуал, отрывать от которого имеет право разве что старший по званию.
