"Так не бывает. Это сон. Надо проснуться. Это не со мной. У меня всё в порядке. Я просто сплю и мне мерещится всякая ерунда. Такого не может быть. Надо проснуться.
Почему мне не страшно? Я действительно сплю..."
Олеся оделась, прошла на кухню, включила чайник. Приплёлся сонный Юлик, зевая, подошёл к хозяйке, за что-то извиняясь, повилял коротким обрубочком хвоста. Девушка погладила его, взяла на руки. Юлиус принялся лизать ей пальцы, потом лицо... От чёрных завитков шерсти отчаянно пахло псиной. Не противно, а по-родному. По-дружески так... сочувствующе, понимающе.
Над бровью пса налипло что-то светлое. Олеся подцепила пальцами, зачем-то поднесла к глазам... Пёрышко. Маленькая серая пушинка. Судорогой вывернуло руки, швырнуло на пол, коленями острыми больно... сердце задёргалось, понеслось, запульсировало в висках колючим чёрным льдом. Ужас рвал тесную грудную клетку, хотелось кричать словами... и сил не было оторвать взгляд обезумевших глаз от словно зависшей в воздухе пушинки.
Мама влетела в кухню, практически упала на Олесю, обняла, как крыльями, руками накрыв. Молнией воспоминание детское полоснуло: дождь, хлёсткий, упругий - как вода из душа, - а мама стоит над маленькой Олеськой, мокрая-мокрая, закрыть собой пытается, будто детёныша, кофточкой тоненькой, лиловой...
Рот зажимала, понимая, что кричит. Не помогало. У мамы в глазах ужас плескался, почти через край... Она говорила что-то, но Олеся не могла сосредоточиться, чтобы понять - что же. Отец испуганный совал блокнот и карандаш, но руки плясали, отмахиваясь от невидимой уже серой пушинки, не могли, не хотели держать... "Скорая" приехала, быстро Олесю на диван уложили, холодное что-то пустили по вене. На лицах медиков читалась обыденность. О чём-то говорили с родителями, те отказывались. Олеся равнодушно дышала, уставившись в пространство потолка обесцвеченным, бессмысленным взглядом. Подумалось: проводить надо. Встала, вышла в коридор. Не заметила, как рубашка на груди распахнулась. Руками сказала "Спасибо. До свидания"... Пожилой фельдшер скользнул по Олесиному неприкрытому телу глазами и, нахмурившись, отвернулся.
Юлиус виновато носил по коридору мячик.
Спала до десяти утра.
Мама на работу не пошла, осталась с Олесей дома. Пыталась говорить за завтраком. Олеся пыталась отвечать, потом попросила калькулятор.
- Тебе зачем? - насторожилась мама.
"Хочу посчитать, сколько у меня времени осталось", - написала Олеся на пачке из-под молока.
