Прошла соседка. Наградила девушку угрюмым, злым взглядом - просто так, за непохожесть. Олеся снова вспомнила, какое место общество отвело ей в этой жизни, и нахохлилась, поджав губы. Зыркнула исподлобья на стайку курящих школьниц-старшеклассниц чуть поодаль: запах табака и дешёвого парфюма всколыхнул забывшееся было раздражение. Задержала взгляд на ярко напомаженных губах, пергидрольных затейливо уложенных локонах, стройных ногах в сапожках на высоком каблуке. Поёжилась от внезапного холода, натянула поглубже на уши простенькую шапочку. Краситься, что ли, начать? Решительно покачала головой: ага, самый возраст для постижения основ макияжа - двадцать два года. Остынь, Олеся. Вспомни про шрам над бровью. Ты тогда тоже хотела быть, как все. Как раньше. Тянулась к людям, уродец доверчивый...
Хватит шрамов.
Встала, почистила ботинки об порог подъезда, повозила ногами в мелкой чистой лужице. Пора бы и домой. Как бы убедить увлечённого делом Юлиуса следовать за собой без боя?
Размышляя о том, что нормальные люди собакам
свистят, Олеся шла через двор. Смотрела под ноги, на едва-едва начинающие пробиваться робкие блёкло-зелёные росточки. Старалась не наступить, не потревожить. Увлеклась, не заметила, что пёс бросил своё излюбленное занятие и куда-то исчез. Олеся поискала его глазами: вот он, красавец грязный, стоит на задних лапах, опершись передними на груду сваленных в углу двора ящиков. Подошла решительно, прицепила поводок к ошейнику... и глаза подняла случайно.
Ворона.
Та самая. Олеся не могла ошибиться. Тускло блестят глаза-пуговицы, ветерок ерошит цыпляче-нежный серый пушок, проволочные когти угольно-чёрных лап дырявят картонный ящик, на котором устроилась механическая птица. Чуть поворачивая голову, рассматривает ворона маленького чёрного спаниеля. Будто бы и не видит остолбеневшую Олесю.
- Ты-ы... - неожиданно вырвалось у девушки. Или просто подумалось?
Ворона дёрнула головой, переключаясь с одного объекта внимания на другой. Юлиус принялся прыгать и тянуть поводок, пытаясь достать птицу. Лаял - для Олеси беззвучно. Девушка не сводила с вороны глаз. Частило дыхание. Ладони стали горячими и мокрыми, ремешок поводка врезался в запястье. Олеся медленно подняла руку.
"Не надо. Уходи", - прожестикулировала.
Птица распахнула клюв и хищно подалась вперёд. Олеся испуганно отшатнулась, беспомощно моргая короткими ненакрашенными ресницами. "Они языка жестов не понимают", - возникла где-то на границе сознания глупая мысль.
